Так вот очень хорошо поговорили, мне даже передать трудно, как нуждался я в таком разговоре и как был благодарен старшему товарищу. А днем позже камнем на сердце навалилась облетевшая дивизию весть: во время боя у Иваников пулеметная очередь скосила комдива…

Полковника В. И. Полосухина похоронили на центральной площади Можайска, за который с величайшей самоотверженностью сражалась 32-я дивизия под его командованием.

Дивизию принял полковник Степан Трофимович Гладышев. Для него не только командир артполка — все командиры частей были людьми новыми, и я уже не мог рассчитывать на внимание, какое оказывается новичкам, вживался в новую должность по добрым наставлениям Виктора Ивановича.

«За артразведку особо спрошу!» Что ж, вполне резонно, поскольку совсем недавно на мне замыкалась артразведка всего фронта. Тут уж я со знанием дела все поставил. Мы круглосуточно следили за противником, тщательно изучали добытые сведения. Но воспользоваться результатами разведки самим почти не пришлось. Дивизия получила новую задачу. Сдав позиции другим частям, мы походным порядком двинулись на правый фланг 5-й армии. Там, в обычных для обороны боях, — весь март. Первая фронтовая весна доброй памяти о себе не оставила. Снега за зиму выпало много, потеплело быстро, и на дорогах образовались огромные, как озеро, лужи, непролазная грязь. Возникли большие трудности с доставкой войскам боеприпасов и продовольствия.

В первых числах апреля снова передислокация: дивизия из района Рыльково пошла на юг, к Минскому шоссе. Трудным был этот марш. Бойцы тяжело шагали по грязи, приходилось вытаскивать застрявшие в ней орудия, машины, повозки, кухни. На привалах одежда и обувь до конца не просыхали. Начались перебои с питанием. Фуража совсем не было, и коней кормили старой, прогнившей соломой с деревенских крыш.

Наконец к середине апреля наши части заняли оборонительные позиции от станции Батюшково до села Ощепково, седлая важную магистраль Москва — Минск. До нас этот ответственный рубеж, проходивший всего в полутораста километрах к западу от Москвы, держала 82-я мотострелковая дивизия. Приняв от мотострелков оборону, мы сразу же начали ее совершенствовать. Рыли новые окопы и землянки, оборудовали огневые позиции батарей и пулеметные гнезда. На танкоопасных направлениях устанавливали орудия для стрельбы прямой наводкой.

Избранная организация артиллерийского огня предусматривала каждой батарее задачу на поддержку одного из пехотных подразделений, находящихся в первом эшелоне на наиболее трудных направлениях. От батарей требовалось при необходимости немедленно обеспечить НЗО — неподвижный заградительный огонь перед фронтом поддерживаемого подразделения. На некоторые участки НЗО орудия были направлены постоянно. Если же требовалось обеспечить запланированный НЗО или СО — сосредоточенный огонь по другим участкам, это тоже выполнялось очень быстро, так как у орудий стояли большие фанерные щиты, на которых были четко написаны исходные установки для стрельбы. На НП командиров батальонов, рот для обеспечения взаимодействия обязательно находился и командир из поддерживающего артиллерийского подразделения.

Замечу сразу, такая организация огня, конкретизируясь лишь в каких-то деталях, сохранялась у нас долгие месяцы — до перехода в наступление. Сохранялась, ибо выдерживала испытание боями. Она была хороша тем, что многое для возможных вариантов боя было в ней предусмотрено и подготовлено заранее.

В заботах о совершенствовании своего оборонительного рубежа встречали мы Первомай сорок второго года. Будни наши были полны изнурительного труда и опасностей, свойственное обороне однообразие действий тоже не очень-то способствовало бодрости духа. И все-таки наступающий праздник вызывал приятное оживление и подъем в наших рядах. Все чаще и чаще бодрящие, а не мрачные новости стало приносить всезнающее «солдатское радио». В двадцатых числах апреля это удивительное «радио» оповестило подразделения: ожидается прибытие какой-то делегации. А дня через два в штаб дивизии были вызваны командиры и комиссары частей. Нам объявили о предстоящем приезде делегации Тувинской Народной Республики. Артиллерийскому полку выпала честь принимать у себя представителей далекой дружественной страны. Строго предупрежденные об ответственности за полную безопасность гостей, мы стали готовиться к их встрече.

28 апреля делегация во главе с генеральным секретарем Тувинской народно-революционной партии товарищем Тока прибыла в дивизию. В полк она приехала во второй половине дня. Встретив гостей у шоссе, мы провели их на огневую позицию 4-й батареи: вооруженная 152-миллиметровыми гаубицами, эта батарея располагалась дальше других от противника и недалеко от дороги. Стояла ненастная, сырая погода. И хотя для гостей была подготовлена устланная хвойными ветками тропинка, все же под ногами хлюпала вода.

Делегацию сопровождали член Военного совета 5-й армии бригадный комиссар П. Ф. Иванов, командир и военком нашей дивизии. В числе делегатов были: Председатель Совета Министров Тувинской Народной Республики Чымба, военный министр Шома, командир полка Товасамбу, писатель Саганол, ударники скотоводы Нажык, Саньшири, Парма и другие — всего 24 человека. Они с большим вниманием осмотрели позицию батареи. Очень заинтересовали их стоящие в окопах орудия и подготовленные к стрельбе тяжелые снаряды.

Вечерело. Было тихо, мирная беседа солдат с гражданскими людьми в ярко расшитых национальных халатах казалась далекой от войны. Но вот с наблюдательного пункта командир батареи сообщил, что у леса на дороге из Кольтина в Крутицы показалась колонна гитлеровцев. То место являлось одним из ориентиров и было пристреляно. Я доложил о движении противника командиру дивизии и передал на НП разрешение открыть огонь. Не помню, кому в голову пришла мысль сделать надпись на снаряде. Нашелся мел, и на тяжелой гаубичной гранате товарищ Тока вывел слова: «Немецким фашистам от тувинского народа». Орудия зарядили, и батарея произвела огневой налет. С наблюдательного пункта сообщили, что противник удачно накрыт нашим огнем.