— Джонсон! Рыжая ты образина! Если снова припёрся без выпивки, я проткну твоё брюхо кочергой.

— Со мной две пинты из "Ведёрка с кровью" и привет от Томаса. — С хрипотцой в голосе произнёс Андрей Петрович заученную фразу.

— Заходите, сэр, — раздался тихий голос из-за двери.

— Андрей Петрович, — представился Ромашкин.

— Билли, просто Билли, — ответил хозяин дома, запирая дверь на широкий засов, способный выдержать удар тарана. — Я настолько свыкся с этим именем, что не сразу вспомню, как нарекли меня батюшка с матушкой. Все зовут меня Билли: и душка Маргарет, и Джон с Гарри, и малышка Ирен…

— Билл, я только что прибыл с материка, — сообщил Андрей Петрович, — и имею с собой послание.

— Это не ко мне, сэр, Яков Иванович уехал в Солсбери, наверно, к Джорджу Бизли. Вернётся в Лондон к пятнице, ему и передадите.

— А нельзя ли как-нибудь попасть в тридцать шестой дом на Хэрли стрит? — произнёс Ромашкин, пару раз споткнувшись о какие-то предметы, расставленные в длинном коридоре.

— Это никак не возможно, сэр. Так что придётся его обождать.

— Хорошо сказать, — буркнул под нос Андрей Петрович. — Я тут не совсем законно въехал в страну, да что там юлить, совсем не законно.

— Думаю, моё скромное жилище способно распространить своё гостеприимство до того, чтобы обеспечить Вас кроватью, — сухо заметил Билли и стал подниматься по лестнице, примыкавшей к одной из стен холла.

— Приятно слышать, — чихнув от пыли, пробурчал Ромашкин. — Очень великодушно с вашей стороны.

— Забыл предупредить, сэр, везде паутина. Слишком уж хлопотно прибираться в бывших темницах, — объяснил Билли, распахивая дверь недалеко от лестничной площадки, за которой скрывалась средних размеров комната, устланная роскошным ковром и с тёмной кроватью под балдахином.

Переступая порог, Андрей Петрович осмотрелся. Стены были тёмно-зелёные, с узором из золотистых фигурок животных, походивших не то на драконов, не то на грифонов, присевших на задние лапы и тычущих стилизованными крыльями в нос следующей твари. Ближе к дальнему углу находился камин, закрываемый двумя креслами времён короля Георга, и пуфик под ноги, со слегка вытертым бархатом. Билли пропустил Ромашкина вперёд, и когда тот закончил вращать головой, с улыбкой спросил:

— Наверно, не ожидали за убогим фасадом трущоб увидеть такую роскошь?

— Признаться, нет.

— Это конспиративная берлога ещё со времён якобитов, когда Красавчик принц Чарли тут наводил шороху. Говорят, весёлые времена тогда были. Располагайтесь, Гарри сейчас разожжёт камин, а Маргарет принесёт что-нибудь выпить. Как Вы уже догадались, на эту половину мы редко заходим. Но не беспокойтесь, труба камина соединена с общей, а мы, хоть и редко, но всё же протапливаем дом.

— Билли, — Андрей Петрович вытащил из потайного кармана две банкноты по одному фунту, и, протягивая хозяину дома, произнёс:

— Я чертовски устал, мне хочется смыть с себя всю эту дорожную грязь, сытно поесть и выспаться в тепле.

Спустя два дня Ромашкин передал Смирнову пакет, и, слава Богу, что не узнал его содержимого. Помощник посла в Париже интересовался стоимостью псов у Джона Лэмбтона, будущего барона Дарема. Целая организация оказалась под ударом ради прихоти чиновника, поставившего свои меркантильные интересы превыше служебных. Это ж надо было удумать: использовать секретную курьерскую сеть, лишь бы письмо скорее дошло до адресата. Яков Иванович появился сам, совсем внезапно, очень спешил и был явно расстроен чем-то. И лишь просьба спасти юношу в Дюнкерке, озвученная после пересказа приключений, явно намекала на намечающиеся осложнения в логистической цепочке русской разведки. Предстояло вновь возвращаться во Францию.

К тому времени, когда Ромашкин покинул Тауэр-Хэмлетс, тусклое зимнее солнце уже погружалось в густую пелену туч, которая нависла над городом, лишая послеобеденные часы света и усиливая холод. Поднимаясь по Своллоу-стрит, на пересечении с Пиккадилли он приобрёл в лавке новую трость с секретом, и, бродя по мостовой, пытался упорядочить мысли, разветвлявшиеся, казалось, сразу в нескольких направлениях. Следующим шагом логично было бы побеседовать со Смирновым ещё раз, но Яков Иванович вряд ли смог бы ему помочь в том, в чём Андрей Петрович уже преуспел сам, а именно в нелегальном перемещении через границы. При обычных обстоятельствах он отправился бы туда — к побережью — без раздумий, купив место в экипаже, однако вся эта конспирация заставляла придумывать запасные планы и ходы. Тщательные вычисления подсказали, что если выехать из Лондона на рассвете в собственном экипаже и менять наёмных лошадей через каждые четырнадцать миль, то с большой долей вероятности он успеет попасть на рыбацкий баркас своего знакомца, хромого шкипера, курсирующий между островом и материком. Либо воспользуется услугами мелких перевозчиков, как в тот раз, когда драпал из Дюнкерка. Изменив свой маршрут, Ромашкин повернул к извозчичьему двору на Бойл-стрит, где заправляли ирландцы. Просторный двор был вычищен пэдди до блеска и содержался в образцовом порядке. Там можно было взять напрокат хоть тяжёлую карету для большой компании, хоть паланкин на двоих или персональный портшез.

— Пять упряжек? — изумился владелец конюшни, здоровенный ирландец О"Райлли. — Почти на восемьдесят миль? Вы хотите обогнать почтового голубя или заключили пари?

— Я намерен завтра проделать весь путь до полудня, — объяснил Ромашкин.

— Значит, пари. Готов поставить на кон счастливые подковы, здесь замешана леди. Что ж, ежели кто на такое способен, так это малыш Махоуни. Он любому нос утрёт, — ухмыльнулся О"Райлли, сплюнув табачную жвачку. — Пожалуй, для такого случая найдётся у меня четвёрка для первого перегона — быстрые, как соколы, все беленькие, ровненькие, как сиськи близняшек О"Ши. Оглянуться не успеете, как окажетесь в Брентвуде. И если, сэр, мы договоримся с оплатой, я бы мог прямо сегодня отправить одного из моих парней вперёд, для верности, чтобы подыскал Вам лучших лошадей на следующие перемены и внёс залог. Это прилично сэкономит время.