Сердце в груди изнывало, пускай я и не ощущала его трепета, но чувствовала, что оно толкает меня вперёд. А ветер всё кружил, спускаясь ниже и ниже, прежде чем и вовсе не проскользнуть над самой землёй и не замереть за широким дубом. Взгляду предстала поляна с ручьём и кровью на траве и снеге. Я не ощущала запаха, а цвета были какими — то размытыми, словно ненастоящими. Даже голоса сливались в один шум, пускай и имели несколько оттенков. Один был тёмный, могучий, второй древний, громовой и властный, третий, пускай ещё и не окрепший, таил в себе такую силу, что в пору было ужаснуться.

Я видела размытые фигуры, в чьих руках были мечи из света — самого тёмного и самого светлого. Они вновь схлестнулись, и трава в одном месте выгорела дотла, а в другом покрылась льдом. Я затаилась, ощущая волны сил, заставляющих кору на деревьях трескаться, а землю содрогаться. На краткий миг мне показалось, что мир не выдержит и просто расколется пополам. А он мог, вступи в силу новый владыка.

Белые и чёрные всполохи испещряли воздух, заставляя саму суть мироздания содрогаться от невообразимой силы. Когда обрушивался чёрный меч, то ночь на несколько секунд заволакивала небо, когда белый — солнце словно светило над самой головой.

Но это не могло продолжаться слишком долго. Один из братьев был сильнее, злее и ужаснее. Он тенью скользнул за спину и нанёс сокрушительный удар. Меч из тьмы пробил доспехи, и холодная кровь хлынула на землю, окрасив часть ручья в багровый. Светлейший успел лишь рыкнуть, прежде чем его тело покрыли золотые всполохи, и он исчез в последнем луче заката.

Будь у меня тело, я бы закричала от ужаса, от неверия, от безнадёжности. А так лишь смотрела, не испытывая опустошения в груди и не чувствуя, как мысли внутри скрутились.

Тем'Ас хрипло рассмеялся не своим голосом, и острие его меча направилось в грудь Эрона. Он ему что — то говорил, и эти слова в праве были ранить и впиться в сердце. Если до этого Темнейший говорил словно в пол силы, то сейчас его голос содрогал воздух, заставляя всех, кто его услышал, обращаться в бегство. Но Эрон стоял, с ненавистью его слушая и отвечая. В его руке блестел кровавым заревом меч, от которого так и сыпались искры.

Я замерла, и когда Эрон лишь рассмеялся над словами Темнейшего, заметила, насколько напряжённым стал тёмный владыка. Он явно уловил суть своего противника, и теперь все его движения стали продуманными, чёткими, опасными.

Первый удар заставил деревья содрогнуться, а Тем'Аса от неожиданности уступить. Не став терять драгоценные секунды, Эрон нанёс ему удар, и серебристый рог с тихим всплеском оказался в реке. Тьма тут же заполнила поляну, но так и не забрала с собой Эрона, учуяв в нём свою суть. От бессилия и ярости Темнейший наконец выпустил свою звериную суть, и будь я в теле, непременно убежала бы как можно дальше. Даже Эрон невольно отступил на пару шагов назад, с изумлением смотря на владыку.

Если Светлейший был громадным золотым львом, то Темнейший был волком, сотканным из самой тьмы. Его клыки напоминали заточенные кинжалы, а когти рассекали воздух. Рога, словно корона, венчали голову, но эту корону уже посмели срубить.

Зарычав так, что наверняка всё Малоречье содрогнулось от неожиданности, Тем'Ас бросился на Эрона. Каждое его движение — смерть. Каждый удар лезвия оставлял борозды на земли, а деревья с грохотом валились друг на друга. Даже моя призрачная суть задрожала от ужаса, из — за которого у обычного человека давно остановилось бы сердце.

Это продолжалось долго, и Эрон начал уставать. Он уже не сколько отбивался от атак, сколько уклонялся, стирая со лба пот и кровь. В его глазах разгорелось настоящее пламя, сделав их золотыми, светящимися во мраке. Чары Малоречья придавали ему силы биться дальше, но даже это не могло продолжаться вечность.

Эрон отступился.

Темнейший, словно предчувствуя это, торжествующе полыхнул глазами, и нанёс свой последний удар.

Я зажмурилась, если это вообще было возможно, ощутив свист ветра в ушах, а после резкую, ужасную боль, пронзившую грудь насквозь. Позади раздался гневный вопль, и холод покинул грудь, оставив лишь странную пустоту.

Перед взглядом мелькнула тьма, что вдруг развеялась, и я успела заметить Эрона. Его глаза остекленели, а вся краска с лица пропала, отчего кровь казалась ярким пятном на белом полотне. Его взгляд был направлен на мою грудь, где ещё секунду назад было лезвие Темнейшего.

— Напрасная жертва, душа… — послышался трескучий голос Тем'Аса, от которого меня замутило. — Ты лишь отсрочиваешь чужую смерть.

Я хотела ему ответить, но ноги подогнулись, и колени врезались в мелкую гальку ручья. Огненные руки успели подхватить меня прежде, чем я ощутила холодную воду на лице. Приятный запах мяты вскружил голову, и с щёк в какой раз за день скатились слёзы. Безмолвные, безнадёжные.

— Зачем? — услышала я полный боли и хрипоты голос Эрона, прижавшего к себе. — Ну зачем?