— Почти всё, — с заметной усмешкой на губах подтвердил он, подойдя к каменным дверям. — Легенды, мифы, тайные знания всех тех, кто выжил после войны… большая часть находится у людей, так что мы постарались воссоздать хотя бы треть. Я надеюсь, что болезнь не добралась ещё до сюда, впрочем, уже некому спасать эти знания… раньше люди пользовались ими, узнавали о нас столько же, сколько мы узнавали о них. Мы жили в мире, и не запирали знания вдали от всех…

— Как библиотека, — заметила я.

— Да, — качнул головой Темнейший, подойдя к двери и прямо в воздухе начертив символы. — Хорошие были времена… знала бы ты, насколько порой тяжело осознавать, что все знания лежат впустую. Им нет применения. Они тут для того, что бы напоминать нам о прошлом. О том, насколько мы были глупы, доверив свои жизни людям.

Последние слова грузом повисли на моих плечах, но не успела я толком ощутить вкус крови, которыми они были пропитаны, как каменные двери раскрылись. На нас дыхнул сухой мёртвый воздух, словно чьё — то безжизненное дыхание. Я замерла, смотря в черноту за порогом и не слыша ничего. Совершенно ничего. Из — за этого мне вмиг расхотелось идти внутрь, даже ради того, что бы взглянуть на тайные знания. Наверное, это было честью, но что — то меня останавливало, можно даже сказать — пугало. Я была ещё не готовы, что бы узнать настоящую тайну этого склепа, и надеялась, что Темнейший не поведёт меня к ней. По крайне мере не сейчас.

Не заметив мелькнувшей на моём лице тревоги, властитель первым шагнул во тьму, озарив всё тусклым голубым светом. Он напоминал мне путеводную звезду, к которой надо стремиться, и поддавшись, я бесшумно зашагала следом. Слишком тихо даже для «охоты», боясь потревожить старинные знания.

— Осторожней, — не оборачиваясь, посоветовал Темнейший. — Здесь везде обрыв.

Голубой свет осветил пространство, и я изумлённо огляделась. Тонкая лента дороги вела нас между глыбами чёрного камня, в котором были выбиты ячейки со свёртками в них. Тут было сухо, а воздуха словно не хватало. Всего в паре шагов по обе стороны от нас развернулась бездна, и если присмотреться, то можно было увидеть внизу ещё несколько каменных тропинок. Мы же брели куда — то вверх, огибая столбы, сплошь усеянные глиняными дощечками с датами. Но сколько бы я не вглядывалась, так прочитать их и не могла.

Что — то в этом месте было жуткое. Воздух не шёл в лёгкие, а наши шаги потухали не успев раздаться. Я старалась не отставать от Темнейшего, от его лёгкого быстрого шага. Он словно не замечал, что это место было буквально вымершим. Не просто заброшенным, забытым, а словно стёртым. Его никогда не должно было существовать, и всё же оно есть.

— Не отставай, — заметив, что я плетусь позади, окликнул меня Темнейший. Он остановился, подождав, пока я поравняюсь с ним, и не спеша пошёл дальше.

— Зачем мы тут? — негромко поинтересовалась я, смотря себе под ноги.

— Увидишь, — пообещал он.

Я тревожно оглянулась, стараясь не выдавать своего волнения и заселившегося где — то в глубине незримого страха. Не хотелось мне тут быть. Не хотелось дышать пустым мёртвым воздухом и смотреть, как знания гниют на полках, никому не нужные и никому не интересные.

Тропа вела наверх, огибая каменные столбы и развернувшуюся под ногами пустоту. По ней проходили всего несколько раз, и возможно, это будет последний. Болезнь берёт своё, и на некоторых стенах уже поблёскивал мёртвый хрусталь. Он пожирал каждый сантиметр, сковывая под собой знания. Это тебе не лёд — под ним ещё существует жизнь. А хрусталь берёт все без остатка.

— Пришли… — как — то по особенному тихо произнёс Темнейший.

Тропа упиралась в каменные двери. Вздрогнув, из — за чего столетняя пыль осыпалась вниз, они медленно растворились. Голубой свет упал внутрь, озаряя пустынный зал обсерватории. Холод дыхнул в лицо, и тревожный ветер сжал в своих когтях сердце. Я запоздало выдохнула, следом за Темнейшим шагнув внутрь и заслышав закрывающиеся за спиной двери.

Старые каменные стены с осыпавшейся мозаикой окружили со всех сторон. Я удивлённо оглядывалась, смотря на потухшие камешки, складывающиеся в необыкновенные картины. Жизнь и время застыли здесь, не решаясь идти дальше.

Темнейший бесшумно подошёл к арке в другой зал, и помедлив, я поспешила следом.

— Раньше это место было более оживлённым, — с тихим вздохом произнёс он, подняв голову и осмотрев покрытый фреской потолок. Присмотревшись, я заметила на ней две стороны — дневную, с разросшимися цветами и существами в пёстрых одеяниях, и тёмную, с чёрными деревьями, покрытыми снегом, и искрами звёзд. — Болезнь скоро отрежет сюда путь.

Я молчала, боясь прервать охватившую это место тишину. Слишком священна и неприступна она была, что бы какая — то полукровка смела прервать её.

Мы шли через заброшенные залы, половина из которых была укутана лёгким снежком. Приятный холод омывал лицо, заставляя щуриться от наслаждения. Слишком спокойно тут было, и оттого хорошо.

Миновав несколько залов, мы замерли на небольшом балконе со снегом на потрескавшихся перилах. Отсюда были видны горы с серыми хребтами и рыжими искрами от заходящего солнца. А ещё часть скрывшегося от чужих глаз мира.

— Там…

— Да. Всё, что до берега — мои территории, — негромко произнёс Темнейший, сощурив глаза и смотря на далёкий океан с опускающимся солнцем. И будь сейчас ночь, я бы поразилась красотой той земли, отрезанной горами. Но угасающие лучи солнца падали на землю, деревья, диковинные постройки — и всё вспыхивало стеклом. — И все они охвачены болезнью.