— Она увидит меня таким.

— По-моему, ей наплевать, как ты выглядишь. Я знаю, что так и есть. Я не буду тебя заставлять, но думаю, что ты должен пойти. Маррон подготовил специальное место для тебя, и Ива нуждается в своем друге. — Он усмехнулся. — Она всех сводит с ума.

Рот Уголька дернулся в короткой улыбке.

— Хорошо. Я пойду.

— Отлично. — Перри положил руку на шапку Уголька. — Я тебе очень благодарен. Как и все остальные.

Грин с лошадью ждал снаружи.

— Я присмотрю за ним, — сказал он, передавая поводья Перри.

В поселении было тихо, но на другой стороне поляны Перри увидел Леса и Жаворонка, собирающих своих лошадей. Они посмотрели на него, склонив головы.

С ночи бури Кирра больше не флиртовала и не подталкивала его. За неделю она из заинтересованной превратилась в безразличную, и его это вполне устраивало. Он сожалел о каждой секунде, проведенной с ней на пляже. Он сожалел о каждой секунде, проведенной с ней.

Перри вскочил в седло.

— Я вернусь через час, — сказал он Грину.

Маррон преобразил пещеру. Огни отбрасывали золотистый свет на обширное пространство, и аромат шалфея плыл в воздухе, смягчая запахи сырости соли. Он организовал по периметру спальные зоны с палатками для каждой семьи, чтобы соответствовать обстановке поселения. Несколько ламп зажглись внутри палаток, и материал засветился мягким белым светом. Широкое пространство в центре было оставлено открытым для собраний, за исключением небольшой деревянной платформы. В соседних пещерах были места для приготовления пищи, мытья и даже для содержания скота и хранения пищи. Люди бродили от одного места к другому, широко раскрыв глаза, пытаясь сориентироваться в своем новом доме.

Пещера теперь выглядела в тысячу раз привлекательнее, чем Перри мог себе представить. Он почти забыл, что находится под скалой.

Он заметил Маррона с Рифом и Медведем у небольшой платформы и подошел к ним. Медведь опирался на трость, и оба его глаза были черны.

— Ну что думаешь? — спросил Маррон.

Перри почесал затылок. Как бы ни старался Маррон, это все еще было временное убежище. Все еще пещера.

— Думаю, мне повезло, что я тебя знаю, — сказал он наконец.

Маррон улыбнулся.

— Аналогично.

Медведь переступил с ноги на ногу, вглядываясь в него.

— Я был неправ, сомневаясь в тебе.

Перри покачал головой.

— Нет. Я не знаю никого, кто бы не сомневался. И я хочу знать, что ты думаешь, особенно когда считаешь, что я не прав. Но мне нужно твое доверие. Я всегда хочу лучшего для тебя и Молли. Для всех в Потоке.

Медведь кивнул.

— Я знаю это, Перри. Как и все мы. — Он протянул руку, и его рукопожатие было сокрушительным, когда Перри пожал ее.

Медведь был не единственным в Потоке, кто поменял свое мнение о действиях Перри после бури. Они больше не спорили с ним. Теперь, когда он говорил, он чувствовал, что они слушают, и чувствовал силу их внимания. Он становился Кровным вождем день за днем, через каждое действие, каждый успех, и даже через свои неудачи. Не отняв цепь у Вэйла.

Перри огляделся, и в нем зародилось подозрение. В этом новом пространстве трудно было сказать наверняка, но их было слишком мало. Люди куда-то делись.

— А где Кирра? — спросил он. Он не видел ни ее, никого из ее людей.

— Разве она тебе не сказала? — спросил Маррон. — Она уехала сегодня утром. Она сказала мне, что они возвращаются к Соболю.

— Что? — спросил Перри. — Когда они уехали?

— Несколько часов назад, — ответил Медведь. — Первым делом сегодня утром.

Это не могло быть правдой. Перри только что видел Жаворонка и Леса. Почему они остались?

Его пронзил страх. Он развернулся и побежал обратно к лошади, которую оставил снаружи с Прутиком. Через десять минут он с громким топотом подъехал к своему дому. Входная дверь была распахнута настежь. Нигде не было ни души.

Перри шагнул внутрь, его сердце бешено колотилось. Грин лежал на полу со связанными веревкой руками и ногами. Из носа у него текла кровь, а глаза опухли и закрылись.

— Они забрали Уголька, — прохрипел он. — Я не смог их остановить.

Полчаса спустя Перри стоял на пляже возле пещеры с Марроном и Рифом. Он стянул через голову цепь Кровного вождя и сжал ее в кулаке.

Голубые глаза Маррона расширились.

— Перегрин?

Рядом неподвижно стоящий Риф смотрел на море, скрестив руки на груди.