Пол покрутил проволоку на пробке, но та обломилась.

– Дай сюда, – услужливо вырвал бутылку Пит.

– Изольте-с, – согласился Пол. – Только осторожнее, может пиздануть.

– Отнюдь, – покачал головой Пит. – Умение позволит мне не привести сей процесс к столь плачевному результату... – И он сам обалдел от витиеватости своей речи.

– Не сомневаюсь, Пит, – согласился Пол, – у тебя ж опыта больше.

– Жопа-то? – удивился Пит. – Ну-у, не знаю, может быть, я лучше питаюсь?..

– Я имел в виду, опыта ж у тебя больше.

– А-а, – понял, наконец, Пит. – Да, это факт.

Но бутылка все-таки пизданула.

Пена залила костюм Джона, а Джорджу пробка прилетела в лоб. Схватившись за место ушиба, тот дико заорал:

– Ваше поведение, Пит, беспрецедентно! – и, помолчав, добавил более спокойно: – Сука.

– Присоединяюсь к этому мнению, – покивал Джон Джорджу, утираясь. – Я, право, как обоссался.

Пит, зажимая горлышко большим пальцем, нервно выкрикнул:

– Где же фужеры?

– Вот, – утонченно ответил Пол, вытаскивая посуду из шкафа.

– Не будет ли кто-нибудь из вас, джентельмены, столь учтив, – начал Джон, – и не откажет ли нам в любезности, которая заключается в том, чтобы немедленно и неукоснительно...

– Джон, быстрее говори! – заорал Пит.

– Фужеры надо помыть! – коротко объяснился Джон.

Никто и не пошевелился.

– Ну, как хотите, – Пит стал разливать шампанское в грязную посуду.

– Божественный напиток, – заметил Джордж, пригубив.

– Я еще тост не сказал, мистер торопыга, – отечески пожурил его Джон.

– Просим тост, просим тост! – жеманно вскрикнул Пол. – Ах, как это мило!

Джон поднял бокал и, вглядевшись в него, сказал:

– Что это у меня за сопля там плавает?

– Хороший тост, – одобрил Джордж и выпил свою порцию. К нему присоединились и остальные.

Вечеринка обещала быть славной.

Впервые увидев Астрид – возле сцены, под руку с Клаусом – Стюарт, без предупреждения, объявил: «Девушке, на которую я смотрю...» И исполнил «Love Me Tender» [39] Элвиса Пресли.

Это был дебют Стюарта в качестве вокалиста... И он не разочаровал надежд друзей: пел он отвратительно. Пол аккомпанировал ему на гитаре, а Джон и Джордж валялись за пианино на сцене и ржали, зажимая друг другу рты.

Блистательная фройлен, явно стоящая на пару социальных ступеней выше них, понравилась и Джону. Но он бы никогда не решился подойти к ней...

Каково же было его удивление, когда в тот же вечер она посадила Стюарта в свою машину и куда-то увезла его на всю ночь... А душу – навсегда.

... – Сатклифф, – оборвал воспоминания Стюарта профессор Лерхенфельд, – вы снова витаете в облаках? Повторите-ка, что я сейчас сказал!

Стюарт подвигал бровями, пытаясь разогнать розовый туман грез и вспомнить последнюю фразу лектора.

– Вы сказали, герр Лерхенфельд, что главным в портретах Эль Греко является его умение показать осанку духа...

– Пока вы не выучите немецкий язык как следует, вы никогда не выберетесь из болота вашего английского невежества. Будьте внимательнее. Мы говорим о руках... Серию портретов-эскизов Корина можно смело назвать «симфонией рук». Вытянутые вперед, щупающие воздух руки слепца, тонкие сплетенные пальцы художника, рука старухи, сжимающая клюку, высохшие, безвольные руки епископа... Целая вереница характеров и образов выраженная через руки.

Стюарт посмотрел на свои верхние конечности. Самым интересным, что он в них обнаружил, были подаренные Астрид часы. До перемены оставалось пятнадцать минут.

Он перевернул тетрадь, полистал ее и, найдя чистый лист, написал очередное послание Джону.

«Привет. Прочитал твою идиотскую статью. Пока».

Стюарт взял за правило чередовать подобные записки в одну строку с огромными, листов в тридцать-сорок, сюрреалистическими опусами. Джон писал ему не менее часто. Но его письма были попроще. А в последний раз он просто вложил в конверт вырезку из газеты «Мерси Бит» под названием «Краткий экскурс в историю сомнительного происхождения „Битлз“», автором которой был он сам.