– У Вороны, что, есть свинья? – спросил я, поражаясь, зачем нашему коммерческому директору могло это понадобиться. Или он предчувствует, что скоро все мы будем голодать? Он – директор, ему положено смотреть вдаль, за горизонт…

– Я и сам удивился, – откликнулся Чуч. – Он ее на даче, в погребе держит. Если со мной съездишь…

Но договорить он не успел. Разговор был прерван вмешательством в режиме «экстренный вызов». На экране возникло рассерженное лицо Кристины:

– Ты домой собираешься?! – гневно воскликнула она. Сидевшая у нее на плече Мурка, увидев меня, тихонько захихикала от радости. Я тоже не удержался от улыбки.

– Ты находишь ситуацию забавной? – грозно спросила Кристина.

– Да нет, это я так…

– У меня проблемы. Точнее, у НАС проблемы, – сделала она ударение на слове «нас». – Меня кладут на сохранение. Прямо сейчас. Ты срочно должен быть дома. Не могу же я оставить нашу кошечку одну. Хотя с тобой ей вряд ли будет веселее и безопаснее.

Логики в этом заявлении было мало, тем более что Мурка уже вымахала в настоящую кошку-подростка, и, живи мы в деревне, она, наверное, уже ловила бы мышей. Но лучше Кристине сейчас не перечить, я это понимал и не роптал. В конце концов, она, испытывая всевозможные трудности и неудобства, вынашивает моего ребенка и, как минимум, на этот период, можно ей позволить капризничать и всячески помыкать мною.

– Хорошо, – отозвался я. – Уже еду.

Перезвонив Чучу и обо всем договорившись, я примчался домой и повез Кристину в стационар. Мурка была тут же, при нас, на заднем сидении экомобиля в специальном «домике для кошки» (по сути, слегка облагороженной клетке).

– Учти, – наставляла меня Кристина, – Игуана не любит молоко. Это заблуждение, что все кошки любят молоко. Нет, если тебе, конечно, наплевать на меня, ты можешь дать ей молоко, и она его, конечно, вылакает. Но на самом деле она его не любит… И не вздумай выпускать ее из домика на улице или в машине. Если она потеряется, я этого не переживу. Это только говорят, что кошки всегда находят свой дом, а на самом деле…

Я старательно пропускал все эти бредни мимо ушей, списывая их на вполне естественные волнение и тревогу. Наконец, мы добрались до больницы, и я с рук на руки передал Кристину докторам. Я честно беспокоился и за нее, и за почти несуществующего еще на белом свете Степку, но, усаживаясь обратно в машину, я все же почувствовал определенное облегчение.

Перво-наперво я открыл «кошачий домик» и позвал: «Кис-кис-кис!» (Действие, запрещенное Кристиной под страхом смерти, как унижающее кошачье достоинство.) Мурка с готовностью запрыгнула мне на плечо и заурчала прямо в ухо. Затем, как мы и договорились с Чучем, я отправился за ним.

– Прикинь, я сперва подумал, что Аркаша на жополете улетел, – сообщил мне Чуч, когда мы, набирая высоту, уже мчались в указанном им направлении – в сторону Мытищ.

– На чем, на чем? – не поверил я своим ушам и от неожиданности так дернул штурвал, что нас даже слегка тряхнуло. «Хо-хо», – прервав мурлыкание, сказала мне в ухо Мурка. Я подозрительно на нее глянул: что, чувство юмора прорезалось? Но нет, это была простая реакция на сотрясение, из-за которого она чуть не слетела с моего плеча и больно в него вцепилась.

– Дело было так… – начал Чуч.

Я врубил автопилот, осторожно снял Мурку, перегнувшись через спинку, положил ее на заднее сидение и погладил, чтобы не обижалась. Она благодарно потерлась мордой о мою руку. Все-таки она прекрасно меня понимает. В отличие от некоторых. Я вернулся к штурвалу и снова взял управление на себя. Чуч там временем продолжал:

– … Позвонил он мне и говорит: «Сережа, мне сэ-сэ-сэ-срочно нужно отлучится. Де-де-ловые партнеры вызывают. Будь так любезен, покорми у меня на да-да-даче свинью. Это недолго, – говорит, – у меня жо-жо-жо-жополет короткий, я скоро буду…» Я потом уже понял, что на самом деле он сказал, – «у меня же полет короткий», – но тогда я так услышал. Сильно удивился. И свинье, и жополету. Ну, думаю, видимо, чем жополет короче, тем он быстрее. Но спрашивать не стал, неудобно как-то.

– Болван ты, Чуча, – не выдержал я, увереннный, что все это он сочиняет для смеха. – Жополет-то ты выдумал, это понятно, а свинью?

– Что свинью?

– Есть свинья или нет?! – рассердился я. Если ее нет, какого черта мы летим за город?!

– А я откуда знаю? – непонимающим взглядом уставился на меня Чуч. – Есть, наверное. Акаша только вчера улетел, я сегодня первый раз туда еду.

– И ты не спросил его, зачем ему свинья?

– Не спросил. Он мне своим жополетом все мысли перебил.

– Ну, а что он тебе все-таки сказал, ты можешь точно припомнить?

– Сказал, что свинья дикая, опасная, что надо быть осторожным, ни в коем случае в погреб не спускаться. Скинуть жратву, и сваливать.

– Бред какой-то, – покачал я головой. – Афраймович и свинья… Еврей-животновод. Это как гений и злодейство. Да он тяжелее доллара в жизни ничего в руках не держал. А тут, понимаешь, подсобное хозяйство какое-то…

– Не говори, – поддержал меня Чуч. – И зачем Аркаше свинья? У него же столько бабок, захотел бы, табун свиней себе купил.