Я слушал ее, еще ничего не понимая…

– До окончания цикла осталось каких-то два месяца, – продолжала она говорить загадками, – а потом я сама прилетела бы к тебе в Россию…

Наверное, она надеялась, что я уйду, не дослушав, не поняв… Но по дурости своей я остался. И тогда она сказала:

– Я ношу вещь. В себе.

– Что? – не въехал я сперва.

– Вещь в себе. Ношу, – повторила она и униженно склонила голову. – Я думала, ты в курсе.

И тут, наконец, я все понял. Господи ты Боже мой, неужели же все так просто и гнусно?! Словно пазлы совместились в верном порядке, и из разноцветных разрозненных фактов и фактиков появилось единое полотно. «Женщина-моллюск». Это самый грязный криминальный бизнес, какой только можно себе представить. Так вот что имел в виду паршивец Гера, говоря, что она – их единственное богатство… Меня замутило.

– Зачем?.. – простонал я и тут же был вынужден выскочить обратно на балкон. Я стоял, перегнувшись через перила, но меня так и не стошнило, видно мне помог свежий воздух.

– Зачем? – услышал я ее приглушенный голос из комнаты. – А ты когда-нибудь был нищим?

Я сделал еще пару глубоких вздохов, потом обернулся и ответил:

– Но не такой же ценой…

– Что ты об этом знаешь? Почему какому-то морскому моллюску можно вынашивать в себе жемчужины, а нам нельзя?

– Да потому что мы – не моллюски! Ты должна вынашивать детей. А это… Это же хуже проституции!

– Что значит, «хуже проституции»? Что ты понимаешь, проклятый ханжа? Это моё тело, и я вольна распоряжаться им так, как мне заблагорассудится.

– Вот и распоряжайся, – согласился я остервенело. – А меня уволь.

– А тебя кто-то звал? – спросила она агрессивно. И мне нечего было ответить ей. Но она вновь заговорила сама, сменив тон:

– Ты думаешь мне это нравится? Думаешь, мне не больно?! Я бы с удовольствием вынашивала в своей матке детей, но почему-то деньги платят не за детей, а за драгоценные камни.

– А если бы платили за дерьмо… – начал я, и она закончила так, как я и ожидал:

– Дерьмо бы и вынашивала. А сейчас, кстати, этим занимаешься ты. Проверь свои почки и желчный пузырь. Уверяю тебя, ты обязательно найдешь там камни или хотя бы песок. Только они гроша ломаного не стоят. Это шлак, грязь. А во мне зреет прекрасный изумруд. И я горжусь своим волшебным даром. Я могу создать в себе все, что угодно – от самоцветов до человека.

– Не надо врать, – поморщился я, вернувшись в комнату, и, брезгливо сторонясь сидящего на кровати существа, двинулся к двери. – После той перестройки организма, которую ты совершила, ты уже никогда не сможешь иметь детей.

– А вот это, любезный мой русский друг, чистейшая ложь, – отозвалась она с неприятным смешком. – Хотя ты, конечно, и не поверишь мне. Если я решу вернуть себе функцию нормального деторождения, мне понадобиться лишь чуть больше года специальных процедур.

– Ты не человек, ты изменена на генетическм уровне!

– Не на генетическом, а всего лишь на эндокринном. Это все вранье официальной прессы. Нас ненавидят и внушают ненависть к нам лишь потому, что мы – угроза добывающим самоцветы монополиям. Да, некоторый риск для детородной функции есть, но он ничуть не больший, чем, например, при абортах…

Но я уже не слушал ее. Сломя голову, несся я по коридору в свой номер, чтобы схватить вещи и, не медля ни секунды, покинуть эту жуткую раковину. Я надеялся только на то, что она не предупредит Геру, а Гера, испугавшись разоблачения, не попытается меня устранить… Но, слава Богу, все обошлось.

Довольно долго я исправно гнал от себя мысли о происшедшем. Но я много читал о камнях. И вычитал, например, что изумруд – камень честных людей с абсолютной ясностью мыслей и чувств. Он не терпит лжи и по древнему поверью способен превратить ложь в болезнь. А вот если вы честны и прямодушны, он подарит вам ощущение мягкого спокойствия, гармонии с миром, вдохновение и любовь…

Но это всё сказки.

Время от времени я ловил себя на мысленных дискуссиях с Нелей. Но побеждала в них всегда брезгливая тошнота. Тем более, что и о женщинах-моллюсках теперь я знал значительно больше. Неожиданно выяснилось, что на эту тему пишут очень много, раньше я просто не обращал внимания. Оказывается, нет на свете существ более алчных, безжалостных и бесстыдных, чем эти извращенные женщины. Во всяком случае, так о них пишут…

Хотя, написать, конечно, можно все, что угодно. И я все чаще пропускал мимо морально-этические оценки и всяческие ужасы, заостряя внимание лишь на физиологических нюансах. И поражался тому разнообразию версий, которые излагались в прессе под видом истины в последней инстанции. Похоже, ни один из пишущих толком не знал того, о чем вещает. Общей во всех статьях была лишь ненависть, граничащая с ксенофобией.

Сходились, правда, их авторы еще и в сугубо технических мелочах. Так, изумруд, оказывается, растет в теле год и четыре месяца. При этом вырастает до самых разных размеров, в зависимости от, так сказать, «таланта» женщины-моллюска. И еще в одном сходились все: никакой спектральный анализ не покажет разницы между камнем естественно-природным и выращенным в человеческом теле.

… А однажды я получил бандероль из Германии. И все понял сразу. Я вскрыл бандероль и обнаружил внутри простую картонную коробочку, в каких у нас, например, продают гвозди. Открыл ее. Там лежал огромный травянисто-зеленый кристалл. Карат этак в тридцать, не меньше.