— Оооу, — протянула я, — ну, знаете, тюрьма, наручники, обвинения, мольбы о спасении — они, в целом, как-то сближают…

— Древнейшая истина, Адриан: взял женщину и дубину, потащил в пещеру, — вставил лорд Давернетти.

— Женщину или дубину? — холодно уточнил Арнел.

— Да какая разница, — отмахнулась я.

— Ну не скажите, мисс Ваерти, между женщиной и бревном все же разница очевидна, — прошипел Арнел.

И на этом нам пришлось прервать весьма далекое от светского общение — раздался звук горна, после в небе расцвел огненный трилистник императорского рода и, собственно… отступать уже было некуда.

— Если с ней хоть что-нибудь… — простонал лорд Арнел.

— Главное — вы держитесь, — искренне попросила я.

Дракон бросил на меня очень долгий, какой-то болезненный взгляд, затем развернулся и сбежал вниз по ступеням.

— Вы волнуетесь, — заметил лорд Давернетти.

— Как и вы, — сообщила очевидное.

— У меня есть на то причины, и ваша нервозность лишь добавляет им обоснования. — Дракон развернулся к окну, глядя на подъезжающий кортеж.

— Арнел выдержит, — уверенно сказала я.

Давернетти искоса глянул на меня.

— А вы догадываетесь, что будет, если он «не выдержит»? — поинтересовался полицейский.

— Лишение Вестернадана самоуправления и статуса независимости? — предположила я.

— В лучшем случае, — глухо подтвердил Давернетти.

И мы оба уделили все внимание подъезжающему кортежу.

Императора охраняли оборотни, и это было заметно за версту — слишком большие для людей, слишком мускулистые даже для тренированных воинов, с выдающейся нижней челюстью и светящимися в сумраке глазами. Издали казалось, что императорские кареты сопровождают всадники-призраки, настолько жутко смотрелись в наползающей ночи их глаза. Но чем ближе они подъезжали, тем спокойнее становилось мне.

Во-первых, во главе императорских гвардейцев находился генерал ОрКолин, а это был очень честный и достойный оборотень, я хорошо знала его. Во-вторых, охрана императора практически целиком состояла из корпуса ОрКолина, а это были оборотни, которые прошли через подготовку профессора Стентона, и мы с ними также были знакомы. И, в-третьих, они тоже мгновенно определили, что я здесь, судя по тому, что ОрКолин и его заместитель майор ДарКорнан подняли головы и широко улыбнулись мне, сверкнув фосфоресцирующими оскалами. Не могла не улыбнуться в ответ.

— Вы знакомы? — поинтересовался лорд Давернетти.

— Конечно, — подтвердила я.

И перевела взгляд на человека, которому генерал, спешившись, подал руку. Что ж… императора я видела впервые, но не представляла, что Вильгельм Дейрел выглядел настолько… дурно. Человек, коему не минуло и сорока, с трудом выбрался из кареты, и мне стало непонятно, по какой причине он вообще отправился в данное путешествие с его-то состоянием здоровья. Вильгельм решительно выпрямился, но и это далось ему не просто. Сутулый, полноватый, одутловатый мужчина с заметной проплешиной, которую не скрывала даже корона, никогда не отличался хорошим здоровьем, но, видимо, в последнее время оно ухудшилось окончательно. Вероятно. Просто ранее я видела Вильгельма лишь на фотографиях на первых полосах газет, но… сомневаюсь, что фотографии могли настолько врать, а значит, хуже императору стало не так давно.

И неудивительно, что вся общественность весьма скептически относилась к его способности продолжить императорский род — Вильгельм пребывал во втором браке, но его дородная статная императрица едва ли выглядела беременной, и в обществе уже ходили разговоры, что и этот супружеский союз не принесет империи наследника.

Существенным контрастом по сравнению с братом был сам герцог Карио. Высокий, сильный, тренированный мужчина с хищными чертами лица и непримиримым характером смотрелся бы на престоле значительно уместнее брата, если бы не одно «но» — герцог был бастардом. Бастардом, которого признал брат, но не признал отец. А потому возвышенный, обласканный званиями, землями и богатством Коршун Карио при всем своем желании не мог сесть на престол, ни он, ни один из его многочисленных потомков. А детей у герцога было изрядно — шесть браков, в каждом не менее трех отпрысков.

— Он меня бесит, — внезапно признался лорд Давернетти.

— Герцог? — уточнила я, хотя уточнять смысла не было.

— Что-то практически на подсознательном уровне, — кивнул полицейский. — Но могу вас порадовать — он явно не брал ваше столовое серебро.

Мог бы и не говорить — это было очевидно. Карио прибыл на вороном коне улучшенной породы, в мундире, который сидел на нем как влитой, не обременяя себя такими «условностями», как шапка, плащ с капюшоном, да даже теплая куртка на крайний случай. Казалось, герцогу не страшны никакие снег, холод и мороз. Он подъехал ко второй карете кортежа и помог выйти герцогине Карио — бедняжка была на последних сроках беременности и, по сути, имела право вовсе не выходить в свет, но на ней присутствовало даже платье с корсетом, а жестокое выражение на лице супруга едва ли позволяло молить о пощаде.

— Вы с такой жалостью смотрите на герцогиню, — заметил лорд Давернетти.

— Ее поистине жаль, — вздохнула я.

— Вы даже не способны представить насколько, — совершенно невесело усмехнулся полицейский, — нам с Коршуном довелось обучаться в одном учебном заведении… Уже тогда у императора имелись причины не признавать незаконнорожденного сына.

Я удивленно посмотрела на Давернетти.

— Не спрашивайте, — сказал он, — леди не пристало знать о подобных вещах.

— Но я не леди, — напомнила очевидное.