– Ты не останешься на банкет?

– Я сыт.

– А куда тебя распределили?

– На какой-то индустриальный флагман.

– А у меня свободный диплом.

– Поздравляю. Я пошёл.

– Самад, я так много должна сказать! Прости меня!

– За что, любимая?

– Это из-за меня ты… – она дипломом чиркнула по венам, как бритвой.

– Я никогда не был из-за тебя. А ты никогда не была из-за меня. Не грусти.

– Но ты не представляешь! – воскликнула она, – что ты для меня есть! Что ты для меня значишь!

Белый пузырёк из жвачки на губах Самада рос-рос и лопнул:

– Ой! Извини. Я слышал, ты уезжаешь? Куда?

Катерина неопределённо махнула рукой.

– Я желаю тебе лёгкой дороги, – сказал он, уходя.

– И я тебе, – прошептала она ему в спину.

Спустя неделю к воротам крупного заводского комплекса катил чёрный лимузин, и на заднем сидении его, рядом с директором, сидел Самад. Он читал статью в газете под названием «Политика, геополитика, власть».

– Мне симпатична твоя сдержанность, – говорил директор. – Никогда не видел, чтобы ты много разговаривал.

– Что вы! – отложил газету Самад. – В детстве я был просто балаболкой.

– Сегодня ты возьмёшь полномочия зампреда. Должен сказать, что это – золотое дно. Но ты способный мальчик, и я думаю, тебя ждёт большое будущее.

– Спасибо.

– У твоего отца должность почти первая в республике, и мужик он неплохой, но… – директор надул щёки, изобразил «пшик».

– Если каждый день сидишь за золотым столом с алмазными винами, прохладный ветер в душе скоро становится ледяным, – В смиренном голосе Самада слышалась печаль.

Директор подозрительно покосился на него:

– Я слышал, ты поступал в институт какой-то международный, востоковедения, что ли… Помню, твои родители были очень против.

– Да, это было лет пять назад.

– Ну, это ничего страшного, что провалился…

– Я поступил тогда.

– Да?! – удивился директор. – А что же ты здесь?

– Я тогда приехал в столицу России, а со мной на курсе одни азиаты узкоглазые оказались, вот как мы с вами, – Самад пальцами растянул свои раскосые глаза ещё больше. Водитель, разинув рот, оглянулся на него.

– Смотри на дорогу! – рявкнул ему директор.

Машина вильнула и выровняла ход.

– Я думаю, вы меня понимаете, – продолжил Самад. – Какой смысл жить вне дома, но в том же окружении?

Машина остановилась.

– Ты и вправду балаболка, – пропыхтел директор, выходя из лимузина.

Они с Самадом поднялись на второй этаж административного здания.

– Извините! – Самад нырнул в туалет.

Директор, надув губы, проследовал дальше по коридору. Самад наклонился над умывальником, положил мокрые ладони на лицо, побулькал водой во рту, расстегнул верхние пуговицы рубашки, выйдя из туалета, подошёл к двери с эффектной табличкой «Председатель», хотел войти, но остановился, передумав. Снял свой галстук и подвесил его на золочёную ручку этой высокой двери. Потом выглянул в окно и крикнул, увидев, что директорский лимузин разворачивается во дворе:

– Подожди!

Шофёр поднял руку, давая знать, что слышит, и через несколько секунд Самад оказался рядом с ним:

– В горы. Быстро!

– Директор за почками послал? – благодушно спросил шофёр. Самад кивнул, и скоро они подъехали к хвойной роще.

– Рви, – сказал шофёр.

– Нет, поехали дальше, выше по дороге.

– Выше ещё холодно и почек нету, – недовольно подчинился шофёр. – Нас всё равно далеко не пустят. Говорят, опасность оползней.

– Пропустят. Говори: «Рубаев разрешил». Пропустят.

– Да не пропустят.

Их остановили на контрольном пункте:

– Куда?

– Выше. Рубаев разрешил, – ответил шофёр.

– Проезжайте.

Они поднимались по ущелью. С одной стороны дороги был обрыв, с другой – круто взмыли вверх каменистые склоны. Белые вершины впереди золотило солнце, кое-где синие стрелы голых скал вырывались из снежного покрова.

– Там нет ни одной ёлки! Я не понимаю, куда мы едем?

Самад посмотрел в боковое стекло, взгляд его упёрся в скалу. Шофёр поглядывал вниз, где глубоко на дне ущелья шумела речка. Их остановила спасательная служба:

– Стоп! Назад. Трёх альпинистов накрыло лавиной.

– Мы же не альпинисты, – усмехнулся шофёр, – и потом, Рубаев разрешил, вам-то чё!..

Спасатель отвернулся, и они въехали в туман. Шофёр ещё больше сбавил ход, они ехали уже по грунтовой дороге, и облачко, покрывшее их, через несколько секунд растаяло под колёсами. Впереди на обочине стояла самоходка без пушки, от неё навстречу им решительно шагал мужик с камчой и в ватнике и ругался, судя по лицу, последними словами.

Наблюдая за его приближением, возник шофёр: