— Примешь?

— Приму.

А что? Духи — это вам не бриллианты, которые непонятно откуда взялись в едва сводящем концы с концами семействе. Вернее — сразу же понятно откуда.

— Спасибо, — прошептала я, чуть повернула голову и поймала очередной поцелуй губами.

Затягивать его Кьер не стал. Вместо этого он взял меня за руку, заставил подняться и с интересом оглядел новое платье. Я была готова к тому, что сейчас придется давать отпор, отнекиваться от денег, возмещения расходов, снова чувствовать ужасную неловкость из-за разницы положений… но нет.

Герцог прокрутил меня вокруг своей оси, словно в танце, так, что юбка раздулась куполом, и тут же прижал к себе.

— Ты очень красивая.

— Ты тоже, — с облегчением улыбнулась я.

— Тоже красивая? — ухмыльнулся Кьер и, не дав мне подумать над язвительным ответом, предложил: — Погода сегодня к прогулкам не располагает, но, возможно, леди Рейвен будет не против экскурсии по поместью? Здесь есть на что посмотреть…

На следующее утро я снова проснулась одна. Правда, на этот раз для разнообразия мне не пришлось долго задаваться вопросом, куда опять пропал Кьер. Я сразу почувствовала, что он здесь. В комнате пахло так, будто тут только что отгромыхала гроза. От звенящего, наполненного магией воздуха перехватывало дыхание. Я села, потянулась к ногам, выгнув спину, как кошка, откинула с лица спутанные волосы и огляделась.

Кьер сидел в центре спальни, скрестив ноги, упершись локтями в колени и опустив лоб на молитвенно сложенные ладони, а вокруг него поблескивала сфера, сотканная из мельчайших водных потоков. Каждый из них двигался в своем направлении, и при взгляде на это движение начинала кружиться голова. От выплескиваемых в воздух сил заныла, зазудела печать, но я привычно задвинула это ощущение на задворки сознания. Легла на живот, подперев подбородок кулаком, и принялась наблюдать за игрой водных бликов, буквально упиваясь зрелищем.

Магия всегда меня манила, еще до того, как выяснилось, что эта болезнь меня коснулась. Хотя, возможно, поэтому и манила… я всегда чувствовала ее незримое присутствие вокруг себя. А потом, через неделю после двенадцатилетия, открылось мое «окно». Мы с братом играли в догонялки в парке, когда мне под лопатку вдруг словно вошла длинная игла. От боли и неожиданности я споткнулась, упала на гравий, закричала. Так страшно, наверное, что Грей даже не подбежал посмотреть, что со мной, а со всех ног удрал за матерью. А когда они вместе с отцом примчались в парк, я стояла на коленях вся в слезах и смотрела на слабое фиолетовое свечение, исходившее из окровавленных ладоней.

Уже на следующий день мы поехали в город к магу-артефактору, имеющему лицензию на запечатывание «окна». Сидя в карете, я рассматривала ссаженные о гравий ладони, прислушивалась к непонятным, новым ощущениям, тому, как неуловимо изменился мир вокруг и я сама. Казалось, что от того места, куда вчера меня «укололо», в тело тонким прохладным ручейком вливалась какая-то жидкость. Она смешивалась с кровью, разносилась по сосудам, скапливалась где-то в груди и на кончиках пальцев, отчего они леденели. Тайком щелкнув ими, я с восторгом пронаблюдала, как в воздух взвился и стремительно растаял фиолетовый дымок.

А сопровождавший меня отец говорил.

Он рассказывал о том, что магический дар — это особое заболевание, с которым очень непросто жить, если вовремя о нем не позаботиться. Что разлитая в воздухе, неощутимая и безвредная сама по себе магия становится опасной в первую очередь именно для тех, у кого открывается «окно» — своеобразный проем в обычно целостной ауре, через который в человека начинает сочиться магическая энергия. Потому что энергия эта человеческому организму чужда, она им не усваивается, только копится внутри, грозясь в один страшный день вырваться наружу, уничтожив носителя, а возможно, и причинив вред его окружающим. Контролировать магию — дело крайне сложное, этому надо долго и упорно учиться, и даже обучение не гарантирует, что с притоком чуждой силы удастся совладать. Именно поэтому будет лучше, в первую очередь, конечно же, для меня самой, купировать болезнь в зародыше, благо уже давно это делается эффективно и безболезненно.

Я откуда-то знала, чувствовала, что все это было правдой. Представила, как тонкий ручеек вдруг превращается в полноводную реку, и — бум! — я лопаюсь и рассыпаюсь множеством фиолетовых искр, как шар фейерверка. Мне стало страшно, и на рабочий артефакторский стол я легла без сомнений.

Был еще один аргумент, как мне подумалось в тот момент, самый не важный. Только с возрастом стало понятно, что именно он — ключевой. Женщинам в Таиланде просто-напросто запрещалось колдовать.

Естественно, отец преподнес это в том свете, что девочки мальчиков физически слабее и справиться с магическим потоком для них сложнее в сотню раз и что такой закон существует исключительно в женских интересах.

Да-да. Именно поэтому наказание за его нарушение — насильное запечатывание и пожизненная каторга. Правда, это я узнала много позднее.

Печать наглухо закрыла ставни «окна», легла на ауру белесой заплаткой. А на теле ее даже не сразу можно было разглядеть — несколько дней были видны красные, вздувшиеся следы, а потом они исчезли, почти слившись цветом с бледной кожей. Тонкий ручеек тут же пересох, а то, что уже успело накопиться, вышло свечением за пару дней.

И тогда меня вдруг посетило ощущение неполноценности. Казалось бы, все произошло так быстро, что можно успеть понять? А все равно.