Их место заняли другие.

Теперь я ощущала на себе множество скользящих взглядов — любопытных, оценивающих, озадаченных. Рассеянное внимание почти всех присутствующих сосредоточилось на моей скромной персоне: «Кто она? Откуда она? Почему именно она?» И мне казалось, что я могу почти слышать шепот, передающий из уст в уста имя — леди Эрилин Рейвен.

Дочь виконта Рейвена. Да-да, его, опального виконта Рейвена. Работает криминалистом в департаменте. Да, вы представляете? Работает! Криминалистом! Боже, какой скандал!

Ох, герцог, и удружили вы мне! Хорошо хоть, следом не кинулся!

Размечталась. Еще бы он кинулся…

Я машинально мазнула взглядом по головам, выискивая черную макушку, и сама на себя за это рассердилась. Но предаться очередному мысленному воспитанию ветреной женской натуры мне не дал подошедший мужчина средних лет, с пышными бакенбардами и орлиным носом.

— Сэр Реджинальд Фолкс, миледи, вы позволите пригласить вас на следующий танец?

Ну вот, пожалуйста. И женихи пожаловали.

— Почту за честь, сэр Фолкс.

Грей смотрит? Смо-отрит. Вот и славно. Пусть маменька порадуется, какая у нее послушная дочь.

А следом были господин Саммерс, лорд Сейшел, господин Веймур, мсье Арно. Последний являлся обладателем тощей фигуры, тонких форсийских усиков, забавного акцента с ударением всегда на последний слог и такого заразительного смеха, что не хихикать в веер над его шутками было просто невозможно, даже если они были абсолютно не смешны. И мы прекрасно проводили время, пока к форсийиу не подошел лакей с каким-то сообщением. Месье Арно извинился, раскланялся и отошел, забавно подпрыгивая, как долговязый кузнечик.

Я с улыбкой наблюдала за его удаляющейся фигурой и благополучно проворонила приближающуюся опасность, несмотря на то что в этот раз герцог подкрался не со спины.

— Я настолько плохо танцую? — Полуулыбка на его губах смотрелась до невозможности искусительно.

— Простите? — Я старательно изобразила изумление.

— Настолько стремительно от меня еще не убегали.

— А от вас когда-нибудь убегали в принципе? — искренне заинтересовалась я.

Улыбка переросла в ухмылку.

— Не припомню.

— Значит, вы вполне могли перепутать побег с… допустим, стеснительным отступлением? — Я прикрыла нижнюю часть лица веером, бросив в собеседника кроткий взгляд из-под ресниц.

Это было неразумно. Категорически неразумно, но я ничего не могла с собой поделать. Мне до невозможности льстило это пристальное внимание.

— Несомненно, мог, — на удивление легко согласился герцог и тут же исправился: — Если бы речь шла не о вас.

— Вы считаете, что мне чужда стеснительность? — «оскорбилась» я.

— Скорее отступление. У меня создалось ощущение, что вы никогда не сдаетесь.

— Отступить и сдаться — не одно и то же. Иногда для того, чтобы одержать победу, необходимо на время оставить прежние позиции. История знает немало таких примеров, например Вайзенбергская кампания или марш-бросок генерала Финнегана, когда для того, чтобы взять Лунный форт, он…

Герцог вскинул руку.

— Теперь я сдаюсь, миледи, вы задавили меня своей эрудицией.

— Прошу прощения, ваша светлость. — Я смиренно склонила голову. — Как это невоспитанно с моей стороны — ставить в неловкое положение хозяина дама. Угодно ли вам будет продолжить беседу о там, что входит в область ваших знаний?

— Угодно, — благосклонно согласился мужчина и протянул мне руку, а в ответ на мой озадаченный взгляд пояснил: — Я прекрасно танцую кадриль, а она будет следующей.

Кадриль — это не вальс, рассудила я, кадриль к неуместной романтике не располагает. И согласилась.

Чтобы позже убедиться, что мое мнение о кадрили мне надо решительно пересмотреть. Куда более редкие прикосновения будоражили еще больше. Кроме того, здесь полагалось смотреть партнеру в глаза.

Сближения, удаления, смены партнера, возвращения. В этом танце я касалась мужской ладони лишь кончиками пальцев, и все равно они будоражили чувства. И воображение.