– Вань, а ты что тут делаешь?

– Да нет, Алис, это я у ТЕБЯ должен спросить: что ТЫ тут делаешь?!

Глава 43

Когда я услышал от Пухова, что Алиса настояла на свидании с Женькой, у меня зубы заскрипели. Сами. Это что, мать твою, за хрень?! Щебетала, что кинотеатр без неё достраивать некому! Две недели без неё обходились, а теперь он, б.., развалится, если она на него не посмотрит! Да ладно бы на объект – за каким хером она в больницу поскакала?! Мало что ли на её ж.. приключений досталось? Ну, допустим, в приключениях не она виновата. Но добавлять-то зачем?

Да, мой бывший друг помог ей, защитил, спрятал. Да, пострадал. Но я ему лучшего адвоката нанял, обвинение против него не поддержал, оплачиваю его лечение. Мало? Могу ещё денег дать. Могу ВСЁ отдать, но только не Синичку! Хватит с меня друзей, которые западают на моих невест! Ну и что, что пока не невеста?! Будет. И женой будет. И детей нарожаем целый выводок! Пошли все нахер! Никого не подпущу! Моя!!!

Пока дядя Слава доехал до моего дома, я тропинку протоптал возле подъезда, шагая туда-сюда, как маятник. Больница через три улицы, а мне показалось – на краю света.

Пухов ждал меня уже с белым халатом. И как догадался, что я сюда приеду? Но он следователь, и взгляд у него хитрожопый – он всё понимает. А вот в палату меня не пустил! Сказал, что они там не одни, а с санитаркой и охранником. Потом вышла санитарка с довольной физиономией и сообщила радостную, б.., новость, что пациент за пять дней, сука, первый раз поел! Ему что, не давали что ли? Ага! Надо, чтоб его обязательно кормила с ложечки МОЯ женщина?!

Отворачиваюсь, чтоб не пугать Пухова своей зверской рожей, и в это время Алиса выходит из палаты. Надо ж, какие мы удивлённые!

– Вань, а ты что тут делаешь?

А я, б.., Красная Шапочка! Принёс больной бабушке корзинку пирожков и горшочек масла!

– Да нет, Алис, это я у ТЕБЯ должен спросить: что ТЫ тут делаешь?!

– Женьку навещаю, – отвечает как ни в чём не бывало.

Если бы у двери палаты не стоял человек в форме, я бы вошёл и добил этого ублюдка! И мне плевать, что он теперь такой весь из себя герой. Поворачиваюсь к следователю и вижу, что тот с трудом сдерживает усмешку. А мне нихера не смешно! Хватаю эту пигалицу сердобольную за запястье и тащу за собой по больничному коридору. Она еле поспевает за моим шагом, но, если понадобится, я её опять через плечо поволоку и больше от себя не отпущу ни на шаг. Запру в квартире, нет, в спальне. Сам буду кормить и мыть. И к родителям сам возить буду!

Цепляюсь сознанием за слово «мыть» и сразу же представляю, как провожу влажной губкой по телу Алисы: по шее, по плечам, рукам, животу и… Замедляю шаг, потому что идти становится трудно, и дышать тоже. И сотрясение мозга здесь ни при чём. У меня вообще нет мозга, когда дело касается Синички! Мы уже почти дошли до лифта, но я резко разворачиваюсь и тяну её обратно, к лестнице. В стационарном корпусе девять этажей, мы на восьмом – вряд ли кто-то здесь ею пользуется. Поднимаюсь до девятого, потом ещё на один пролёт, к чердаку. Он, конечно, заперт, но это неважно. Припечатываю её к стенке и, как голодный, набрасываюсь на её губы.

Мы занимались любовью сегодня утром, каких-то четыре часа назад, но у меня ощущение, что я потерял её, долго искал и, наконец, нашёл. Сначала она возмущается, пытается оттолкнуть меня. Не угадала! Буду трахать, пока в её мыслях из других мужиков останутся только отец и брат. Потом ещё сына добавим. Как только она перестаёт сопротивляться и начинает отвечать на мои поцелуи, хватаюсь за пряжку ремня и расстёгиваю свои джинсы, потом – её. Стягиваю с себя свитер и футболку, бросаю на пол рядом с её сумкой, и Алиса тут же впивается пальцами в мои плечи.

– Вань, не надо здесь, – шепчет, оглядываясь на лестницу.

– Надо, – возражаю я и начинаю расстёгивать её блузку. Ох, б…, на ней лифчик с застёжкой спереди! Как кстати! Расправляюсь с ней двумя пальцами и беру в руки своё сокровище. Как я жил без неё?! Как мог не ощущать её тепло, не вдыхать её аромата? Как мог хотеть других женщин, когда есть она?!

Запускаю обе ладони под ткань джинсов, сжимаю мою любимую попку и притягиваю к себе, чтобы почувствовала, насколько она мне небезразлична. Алиса тихонько охает, и тут же… звонит мой телефон. Он вибрирует в заднем кармане, оглушительной мелодией выдаёт наше укрытие. Я хочу его убить! Но на экране высвечивается номер следователя Пухова, и я не могу это игнорировать. Чертыхнувшись, принимаю звонок.

– Эй, людоед, ты там ещё не съел её? – смеётся Иван Палыч.

– Только собирался, подсолить оставалось, – в тон ему отвечаю я, с досадой наблюдая, как Алиса быстренько приводит в порядок свою одежду.

– Тебе надо повидаться с Дорофеевым: что-то вроде очной ставки. Но неофициально.

– А это обязательно?

– Желательно.

Пухов настаивает, и я уступаю, но у меня нет никакого желания видеться с кем-то из своего прошлого. Я узнал цену их дружбе, их любви. Именно ЦЕНУ, потому что они позволили себе оценивать самые светлые человеческие чувства. Оценивать бесценное, безусловное.