В 2001 году после наводнения в городе, нас отправили с Катей на всё лето в лагерь, вообще, всех детей из города отправили, пока был введен режим ЧС. Лагерь находился в соседнем городе, но находиться там было то еще удовольствие. Нас разделили с сестрой по разным отрядам, но мы всё равно практически всегда находились вместе. Ходили на мероприятия, гуляли, играли, в библиотеке часто сидели и, конечно же, в столовой. Нас разъединял сон. Дневной и ночной.

Этот день из лагеря, я запомню на всю жизнь. Я тогда находилась в своём корпусе, прибежали девочки с криками, что Катю убило качелей! Вот что может чувствовать ребенок в этот момент? Я спрашивала что случилось? И где Катя? Мне сказали, что она в своем корпусе, и я побежала туда. Открыв дверь в Катину комнату, я увидела толпу народа и начала реветь. Катя лежала на кровати, голова её была перевязана, а из бинта сочилась кровь. Я села на край её кровати и смотрела в её глубокие карие глаза, которые были полные сострадания за моё к ней переживание, ведь она всегда знала, что, как старшая сестра несет за меня ответственность, и эта связь между нами…

Катя тихим голосом, начала меня успокаивать, что всё хорошо и ничего страшного не произошло. После воспитатель отправила меня к себе, сказав, что Кате нужен отдых. В отряд я возвращалась с комом в горле, вытирая слезы. Как я тогда испугалась за неё, я просто не представляла свою жизнь без неё и мысль о том, что вдруг что-нибудь случится, не жила в моей голове, потому что я знала, что она никогда меня не оставит. На следующий день Катя мне рассказала, что произошло с ней. Она прыгала по баллонам из резины автомобиля, а мальчик рядом качался на качели, которая была с железным сидением. Он раскачался так сильно, а колеса находились слишком близко. Она не заметила его, и он задел её голову углом… Бедная моя, думала я.

– Врач сказала, что если бы один сантиметр ниже, то удар был бы в висок, а если выше, то в глаз.

Рассказывала по дороге Катя, когда мы шли на перевязку. Я обняла её и поцеловала. У неё всегда были такие нежные щёки, как у маленького ребенка.

На конец первого сезона, мои ноги выросли, и пальцы из туфлей стали проситься наружу. Как я не любила дождь, кто бы знал. Моя одежда нечаянным образом пропала. Пропала, не в смысле её кто-то украл, а пропала, значит протухла. Я постирала её в душе и забыла повесить сушиться. Когда вспомнила, я была в ужасе. По моей одежде ползали черви…

–Беее….

Я выкинула этот пакет и рассказала об этом случае Кате. Она поделилась тогда со мной своими футболками, но нам не так уж и много вещей положили с собой, наводнением унесло практически всё. Мы ждали родителей. Каждый день. Стояли возле ворот, держались за руки и, смотря вдаль, надеялись на то, что к нам приедут.

Приехали! Подумала я, когда мне принесли пакет вещей и кроссовки, которые хоть и были мне великоваты, но они были целыми! Радость и одновременно огорчение раздирало изнутри. Катя смотрела на меня и не понимала.

– Я думала папа с мамой сами ко мне зайдут, они что? Меня не любят? Почему они не пришли? Я их так давно не видела!

И тут Катя не выдержала.

– Не приезжали они. Это девочка с нового сезона попросила отдать тебе, я рассказала, что тебе нечего одеть, а родители не приезжали. Я не думала, что ты так расстроишься, прости меня.

Конечно, я простила сестру, я ведь понимала, что она хотела сделать как лучше. Нас так воспитывали, что у чужих людей брать ничего нельзя. Когда в лагере давали материальную помощь детям, пострадавшим в наводнение в виде предметов и вещей первой необходимости, нам никто ничего не дал. Мы тоже не могли подойти с вопросами «почему?» нам нельзя было. Мы думали, что мы бы выглядели, как попрошайки, а нас бы за это убили родители.

Когда мы уезжали в лагерь, мама была в положении, мы так часто говорили и думали, кто же у нас будет, сестра или братик? Родила ли мама, или родит, когда мы уже приедем? Потом думали, что мама с папой не приезжают из-за того, что родился ребенок, но всё равно каждый вечер, мы продолжали ждать их, стоя возле ворот.

Три месяца в этом лагере казались мне адом. Чего там только не случалось. Мало того, что мы ужасно скучали по дому, выросли за лето со всей своей одежды, у нас возле лагеря, какие-то мужики (козлы) с деревни, изнасиловали девочек из детского дома на берегу реки и убили их. У нас была травма. В день минуты молчания, мне подарили камеру с калейдоскопом. Мне было жалко девочек, и получить в этот день подарок от лагеря, не было никакого удовольствия. Вопросы, которые были в моей голове и состояние тревожности, давило на меня изнутри. Я видела, как стояла директор лагеря в черных очках, как застыла тишина. За что? Зачем? Почему?

Конечно, нам никто не сказал, что произошло на самом деле, сказали, что девочки вырыли яму возле берега, сами упали туда, и их смыло волной. Бред, не правда ли? Мы потом подслушали разговор вожатых, и стало понятно, почему с нами в сопровождении стали ходить ночью в туалет. Спасало только то, что я не одна, у меня есть Катя, которая всегда рядом со мной и скоро этот ужас закончится.

Хорошее воспоминание из этого лагеря, это было то, что мы с Катей пели вместе с Викторией Дайнеко, которая потом, через несколько лет, стала участницей фабрики звезд, больше хорошего вспоминать, особо нечего.

К годам двенадцати, я узнала, что у моих мамы и папы разница в возрасте составляла пятнадцать лет. На тот момент у меня эта информация никакой реакции не вызвала. Может я не понимала, что это много или мало и мне было всё равно на то, что нормально это или нет. Я ребенок, меня это не касается, наверное, правильно было бы сказать именно так. Да и я эту разницу никогда не замечала.

Маме было пятнадцать лет, когда она вышла замуж за моего отца, а ему было соответственно тридцать. В шестнадцать лет у мамы появилась Катюшка, которую назвали в честь маминой бабушки. Мама рассказывала, что бабушка Катя была очень добрая, видимо Катюшка, пошла вся в прабабушку. Если сравнивать сейчас молодежь в шестнадцать лет умом и сообразительностью, (не всех конечно под одну гребенку, но в основном) и мою маму, разница лет на пятнадцать и составляет. С нами редко сидели бабушки и дедушки, потому что мамина мама уехала в Москву со своим ухажером и оставила мою маму в чужом городе, совершенно одну. Жаль, что я поздно поняла, как же нелегко ей тогда пришлось. Через год и девять месяцев появилась я, и я просто не представляю, как она справлялась. Раньше воду для купания, для стирки, грели в баках, стирали всё на руках, топили печь. Мама успевала бегать в молочку практически каждый день, потому что своего молока не было. Сейчас в сравнении честно, так противно смотреть на молодежь, которые рожают детей для своих родителей, либо же бросают их, плача о том, что ничего не смогут дать им. А любовь? А заботу? Внимание, в конце концов? Да, безусловно, детей нужно кормить, но жизнь так устроена, если ты захочешь, ты приложишь силы и прокормишь своего ребенка! Себя же чем-то ты кормить собираешься! Я пишу это не голословно, я пишу, отталкиваясь от собственного примера, но об этом опять же позже.