— О, — прошептала Каена. — Я должна даровать тебе что-то. Твой голос не срывается, ты не пытаешься остановиться и отдышаться. Ты так ровно читаешь эту молитву, что даже я, может быть, уже давно сорвалась бы. Это столь прекрасно, что я не могу описать никакими словами… но ведь я должна. Я должна сообщить тебе своё решение.

Молитва. Молитва? Молитва.

Каена сама придумала эти слова. Сама придумала этот ритуал. Сама лишила его крови и заставила Границу принимать другую жертву, не ту, которую хотелось бы испить самой королеве. Вторая жизнь уже билась у неё на пальцах, но слишком скучно вот так взять и выпить её до дна.

— Я знаю, что больше всего на свете каждая эльфийка, каждый эльф Златого Леса мечтает о вечности. Она когда-то была у нас, но сейчас, увы, её отобрали. Нельзя ответить, кто именно это сделал — ведь для этого мне бы пришлось признаться, что я знаю… а это, моя дорогая, не так. Мне лишь хочется делать вид, что знаю.

Каена умолкла на миг. Златая Охота… Она любила это словосочетание, она баловала его, ласкала кончиком языка, прежде чем вытолкнуть на свободу.

— И ты тоже хочешь переступить черту. Ты знаешь, что в человеческом мире ты сможешь обрести свободу. Ты сможешь наконец-то получить собственное бессмертие. Там ты воспользуешься чарами — если они у тебя есть, — и изменишь свой лик. Есть ли у тебя чары?

Молитва. Она не прервалась. Не поддалась. Не посмела пошевелиться, чтобы отрицать.

— Ты не молчишь. Молчание — знак согласия, но ты слишком занята, чтобы кивнуть или отрицательно покачать головой, — нежно прошептала Каена. — Я понимаю. Всё будет куда проще, — королева царапнула её плечи, дёрнула ткань, обнажая кожу и сжимая сильнее. Оставляя отметины, на память о ритуале.

Чтобы утром она не посмела открыть глаза и сделать вид, что всё забыла.

— А ещё ты знаешь, что есть только один шанс оказаться за Границей. Это получить моё личное разрешение. Но я не склонна отпускать такую хорошую придворную даму. Они все себя убивают, рыдают, нарушают мой завет. А ты не хочешь этого делать. Ты столь послушна… Поэтому я бы вечно держала тебя в плену, но появился шанс. Шанс сыграть с судьбой в игру.

Молитва.

— Я знала, что ты согласишься, поэтому не стала спрашивать у тебя твоё согласие. Я знала, как всё это закончится, — голос Каены звучал зловеще. Осталось всего четыре свечи, и она знала, что должна договорить до того, как закончится ритуал. — Ты знаешь, что есть ещё один шанс. Стать одной из Златой Охоты. Стать той, кому завяжут глаза и руки, кто пройдёт по пути из углей с гордо расправленными плечами или с низко опущенной головой. И шагнуть в Златой Лес, гонимая охотой, гонимая болью и страхом за плечами… Вот что ты должна сделать, чтобы наконец-то получить свою свободу.

Шэрра принялась петь молитву громче. Она уже переходила на почти что истеричные нотки, но осталось всего три свечи, и Каена знала, что сегодня не задушит её. Не зарежет. Не отберёт её жизнь.

— Именно потому ты станешь в один ряд с другими жертвами. С другими избранными, которым я дарую свободу. Тебе за спиной завяжут руки, тебе закроют глаза. Это сделает тот, кто будет твоим Охотником. А потом ты побежишь, и он рванётся следом за тобою.

Каена рассмеялась.

Две свечи.

Она уже успевала, разумеется. Она знала, что осталось сказать совсем немного. Совсем чуть-чуть. Она знала, что девушка не посмеет её прервать, что нет ни единого разумного человека, который оборвал бы Её Величество Каену. Человека? Нет. Эльфа.

Людей тут попросту не бывает.

— И тогда, когда ты победишь, ты получишь шанс. Ты первой ударишься о Границу, и она тебя выпустит. Она даст тебе выбраться в человеческий мир. Ты сможешь вдохнуть полной грудью воздух, в котором нет и никогда не будет Туманов. Ты наконец-то сможешь свободно ходить по ночам, потому что человек эльфийке не соперник, а Тварей Туманных там нет. Все они, даже Равенна, останутся тут. За границей. А ты будешь там.

Одна свеча.

— И я уже выбрала тебе Охотника. Наверное, так тебе будет легче — знать, что у тебя двойная честь? Он давно уже не принимал участия в Златой Охоте, но я выбрала лучшего из лучших.

Огонь почти погас.

— Роларэна.

Пламя и молитва утихли одновременно. Молчание и мрак сплелись в безумном танце, и Каена горько рассмеялась, чувствуя, как тонкая струйка крови стекает по прокушенной каким-то образом губе. Она слизнула солоноватую капельку и сжала плечи девушки сильнее.

Но не добралась до горла.

Её ждала Охота.

Год 120 правления Каены Первой

Сегодня вечером обещали первый снег. Рэ ждал его почти с нетерпением — ему всё казалось, что как только снежинки посыплются с неба, станет светлей. Хмурая осень, за которой он наблюдал из окна практически каждый вечер, давно уже вымучила, выпила всё, что только могла — почему не мечтать теперь о свете и о далёком, таком нереальном счастье? Почему..

Или, может быть, реальность могла подарить ему больше, чем дурные грёзы?

— Подвинься, — прогундел где-то в стороне Громадина Тони. — Тут Мастера нет, нечего раскладываться на половину лавки. Или для тебя это привычно?

— Я могу уступить тебе место на один вечер, — отрезал Рэ. — Хочешь?

Тони сделал вид, что не расслышал грубого ответа. Он рассмеялся чужой и совершенно несмешной шутке, но на Рэ то и дело бросал раздражённый, но при этом ещё и настороженный взгляд. Словно пытался выведать, что на душе у сокурсника.