— Ты хочешь умереть, не дойдя до Каены?

— Возможно, так мне было бы легче. Но ты мне не позволишь. Ты не позволишь погибнуть прежде, чем умрёт она, верно?

Шэрра ничего не ответила. Она обернулась, пытаясь определить, в какой именно стороне находилась упомянутая им гостиница.

Рэн указал рукой куда-то в сторону громадных сосен. Они и вправду росли чуть реже, чем прочие деревья. Мужчина двинулся туда, по колено утопая в выпавшем мягком снегу, теперь не срывался на бег. Он выровнял спину, на руках его сверкали перчатки то ли из кожи, то ли напрочь сотканные из волшебства — то ли снег на них искрился, то ли какая-то дивная нить? С плеч теперь спадал тонкий плащ — из эльфийского сукна. Шэрра и тут не могла ответить, не был ли он иллюзией. Наверное, что нет — она сама, поправляя меховое творение человеческих рук, зашагала за Рэном следом.

Под таким углом, ещё и ступая у него за спиной, было хорошо видно шрамы на острых ушах. Самое высшее наказание — сделать эльфа круглоухим, лишить его, как полагают люди, главной отличительной черты. Но люди, впрочем, ещё и считают эльфов самыми красивыми на свете существами, до того мига, как видят в живую.

В эльфах на деле оказалось слишком много острого, не только уши. Взгляды, слова, ножи. И эти бессменные палицы, к которым они и сами-то не могли прикоснуться.

— Ты не можешь явиться к ним вот так, — покачала головой Шэрра. — Со снегом на глазах, словно с маской. Люди не всегда боятся эльфов, но, возможно, это их уж точно напугает.

Роларэн рассеянно провёл рукой по глазам, ошеломлённо посмотрел на оставшиеся на пальцах следы воды. Кожа тут же будто бы стала теплее — теперь по его щекам чужими слезами стекали растаявшие снежинки. Девушка вновь подошла к нему ближе, убирая мелкие капли — и вода показалась ей красной, словно на его коже было ещё что-то, невидимое даже для эльфийского глаза. Но на вопросительный взгляд он ответил только быстрым кивком, и Шэрра не могла принимать его за согласный.

– Могу, — пожал плечами Роларэн. — Нет ничего невозможного.

— Так может сказать только Вечный.

— Тот, кто говорил это, был не Вечным, а смертным человеком, — Рэн хмыкнул. — Но, может быть, от остальных я хочу слишком многого. Зачем ты идёшь со мной, Шэрра? Ради эльфийской благодати? Я уже много лет как потерял остатки наивности.

— Нет, — возразила она. — Не много лет, а совсем недавно. Ведь до этого ты всё ещё верил в то, что в Каене есть что-то хорошее, верно?

— Тут сложнее.

— Или слишком просто для тебя.

Он не стал спорить. И ладони его, сжавшие её пальцы, казались такими жаркими, будто бы никогда и не касались снега. Шэрре показалось, словно и зимы вокруг них вообще больше не существовало. Да, она шла туда не для того, чтобы эльфам было хорошо. Она искала что-то забытое и потерянное там, в далёкой пустоте человеческих королевств, потерянное в собственном побеге.

— Я не хотела тогда оставаться. А теперь понимаю, что не должна была уходить, — выдохнула она наконец-то. — Но я не хочу умирать. Никто не хочет. Даже в геройстве должна быть доля самозащиты — во мне же геройства нет.

— Пойдём.

Шэрра чувствовала себя ребёнком, которого тащат вопреки его воле родители куда-то. Или, может быть, он сам покорно идёт следом за ними, потому что оставаться в чернеющей неизвестности больше не может.

— Я просто хочу туда, где мой дом. Даже ценой встречи с Каеной, — она так и не сдвинулась с места. — Даже если для того, чтобы посмотреть на Златые деревья, мне придётся умереть. Но если можно попытаться выжить…

— Пойдём, — повторил Роларэн.

Шэрра знала, что он не будет ничего обещать. Она не судила его за это, как не судила себя саму за слабость и трусость. Или за бездумную смелость, что вела разве что к смерти. Она смирно шагнула вслед за ним, будто бы в этом видела единственный правильный выход.

Дорога оказалась верной. Они вышли к селению уже минут через десять, правда, пришлось ещё обходить его, чтобы пройти сквозь главные ворота, а не перелезать через частокол. То ли деревня защищалась от леса, то ли от каких-то других врагов — вряд ли проникновение для эльфа было делом таким уж трудным, да и для ушлого человека — тоже, но они сегодня пришли не грабить и не нападать, потому — каков смысл перебираться через высокие ограждения?

Внутри она оказалась даже довольно богатой — красивые ухоженные дома, огороды. Поля, наверное, были снаружи — рассмотреть под снегом, как далеко тянулась деревня и где что располагалось, было невозможно. Это могло быть одно из тех селений разнообразных человеческих гильдий, что и не зависит от взращивания растений. Шэрра, добираясь до Академии, заходила в несколько таких. Все друг другу там были не конкуренты в обычной жизни — на местные рынки часто привозили товары и заказы, приходили мастера, разбирали их — и расходились по домам. Держали разве что небольшие клочки земли для собственного пропитания, всё остальное — покупали. Ремесел было два, три, может, чуть больше, но выбор всё равно оставался ограниченным. Сами себя они прокормить не могли, но попробуй только отрезать эту деревушку от всего света! В соседних городах умельцев подобного рода не было.

Шэрра не знала, такая ли это деревня, или, может быть, их основное дело просто скрылось под снегом. Она не задавалась этим вопросом и тогда, когда они с Роларэном остановились у трёхэтажного здания — постоялый двор с яркой, сияющей магией даже среди темноты и снегов вывеской привлекал взгляды и местных. Вероятно, через селение проезжали часто, да и сейчас людей хватало. Совсем рядом красовалась конюшня — ещё одно строение, уже далеко не такое высокое, но длинное-длинное. Бегал вокруг и какой-то мальчишка, хватал незнакомцев за руки и предлагал им лошадей.