Опять это!

— В самом деле, девочки, вы очень красивы; если бы было хоть одно слово, которое я мог бы счесть достаточно точным, чтобы применить его к физической красоте всех вас… это было бы слово превосходной степени…

Толпа лиц, смотревших вниз, разразилась громким смехом.

— А теперь помолчи со своими причудливыми словами, — проворковала альбиноска. Ее глаза, казалось, даже светились пугающе красным. — Просто иди и дай нам то, что нам нужно. Не могу поверить, что ты не хочешь нас.

Еще одно лицо, парящее над великолепными грудями, заметьте, устремилось вперед, в лунный свет, и с беспокойством подметило:

— Ты же не гомик, странный мальчик. А ну отвечай!

— Уверяю вас, дамы, — нахмурился я, — я, бесспорно, не склонен к подобным суждениям.

— Он прав! — воскликнула другая, большеглазая — и — большегрудая — блондинка.

Другая ответила ей прелестным, певучим голосом:

— Ну, так чего же мы ждём, святое вечное дерьмо!

Еще одна просто завизжала от радости.

— Бличи! — завизжала другая. — Убери от него свою задницу, чтобы мы все видели!

Подсвеченная лучом лунного света, альбиноска — «Бличи», как мене теперь сказали, — начала подниматься из своего неуклюжего, но не неприятного седла, беглый лунный свет превратил ее растрепанные кудрявые волосы в орфическую ауру сексуального духа; и когда она отступила в сторону…

Реакция остальных женщин не могла быть более радостной. Восклицания самого пронзительного и головокружительного одобрения вырвались из каждого чувственного рта.

— Господи, черт возьми! Он огромен!

— Он похож на бритую ласку, правда! — прохихикал кто-то.

— Этот герой обзавелся собственной буровой установкой, не так ли?

— Там достаточно добротного мяса, чтобы повесить его в проклятой коптильне!

Я не мог понять, что означает данное замечание, но затем другая вскрикнула и выпалила:

— Да это самый большой и заебатый член, какой я когда-либо видела в своей жизни!

Нелепо. Очевидно, они имели в виду размеры моих гениталий, хотя я совершенно уверен, что ничего особенного в них не было. Они, должно быть, говорили такие вещи только из вежливости к гостю…

Теперь альбиноска Бличи, стояла надо мной, её босые ноги были по обе стороны от моих бедер, руки она держала на своих бедрах, и она смотрела вниз красными глазами в тусклом лунном свете и мурлыкала, как кошка. Мои глаза медленно скользнули вверх, изучая каждую заметную деталь ее роскошного тела. Она была как башня из слоновой кости из самой сочной, опьяняющей женской плоти.

— Говард, ты… я говорю, что ты просто нечто, вот ты кто. Как глоток свежего воздуха, пришедший в эту дыру в дерьме. Герой…

Я закатил глаза.

— Мисс, со всей серьезностью, я не…

— …и умён, как хлыст, и весь полон больших выдуманных городских слов…

— Признаюсь, я немного начитанный, я учился с четырех лет. Видите ли, меня рано научили читать, а также у меня была врожденная склонность к чтению…

— …и красивый…

Безмолвие поразило меня, как молния.

— …и у тебя член больше, чем у кого-либо в этом клане!

У меня перехватило дыхание. Неужели это правда? Нет! Это была всего лишь любезность. Тем не менее, я здесь не для того, чтобы выслушивать комплименты (и не для того, чтобы меня насиловала стая молодых женщин, настолько привлекательных, что они существовали как карикатуры на женское желание)! Случай привел меня сюда, случайность и только. Все, что отягощало мой разум — Блисс — было отдано какому-то подсознательному хранилищу во время происходящего безумия, свидетелем которого я только что стал.

Блисс, — с отчаянием подумал я. — От чего она теперь страдает? О чем она только думала? — И вот я лежу со спущенными штанами и обнаженными гениталиями перед толпой голых девушек-«крикеров».

Никогда еще мне не было так стыдно.

— Дамы, я должен идти! — воскликнул я самым сильным голосом, а затем собрал все свои силы, чтобы разорвать узы стольких рук, крепко держащих меня на земле.

Я не сдвинулся с места, и хихиканье разлетелось, как ночные птицы.