— Полагаю, вы имеете в виду принципы того, что в просторечии называют «правосудием джунглей», или надлежащее участие закона там, где нет формальных законов, — сказал я.

— Все нужные законы есть здесь, — и великан достал из кармана потрепанную Библию. — Око за око, — говорит Библия. — Мне не нужен адвокат из большого города, чтобы сказать, что я должен сделать.

Несмотря на серьезность ситуации, я улыбнулся простой, но безупречной морали этого человека.

— Нет, конечно же, нет.

Поднятый вверх большой палец подчеркнул его слова.

— Всё, что я вам говорю, так это то, что вы должен знать на случай, если увиденное окажется слишком для вас.

Я последовал за ним, глубоко задумавшись. Он имеет в виду, что я стану свидетелем линчевания? Часть моего воспитания говорила мне, что это неправильно, но кто я такой, чтобы судить этих людей? Кто я такой, чтобы осуждать их? Это другой мир, далекий от меня и, возможно, более настоящий, чем мой. Я не имел права вмешиваться или возражать. Единственное…

Я хотел увидеть, как это существо умрёт. Хотите честно? Я бы с восторгом наблюдал, как этот насильник и детоубийца раскачивается на верёвке.

Всё глубже и глубже мы углублялись в тусклый, похожий на туннель, лес. То, как Эймон ориентировался в полумраке, поражало меня; это был ночной лабиринт без каких-либо визуальных ориентиров, но вскоре наши шаги вывели нас на просторную поляну, освещенную факелами, установленными на кольях, и среди них собралось по крайней мере ещё дюжина «жителей холмов», мужчин и женщин, все они были неряшливо одеты, неподвижные и с пустыми лицами. Когда они увидели, что преступник схвачен, общий вздох прозвучал, как порыв робкого ветерка.

— Мы взяли его! — объявил Эймон, затем повернулся ко мне. — И его поймал вот этот парень!

Все взгляды устремились на мое лицо.

Были ли это те самые «крикеры», о которых так непристойно говорил Нейт? Многие из этих деревенщин-женщин были довольно миловидны и крепко сложены, хоть и были преимущественно одеты в старое рваньё, которое открывало большую часть их стройных тел. Некоторые из них смотрели на меня с явным распутством после того, как Эймон, очевидно, глава клана, объявил о моем участии в поимке негодяя. Нет, эта идея явно абсурдная. О чем я только думаю?

Передо мной стояла фляга из двенадцатиперстной кишки кого-то крупного животного, причём весьма эффективная. Я перевернул ее и налил в рот холодной родниковой воды. Не было никакого другого способа попить из неё, но жидкость была мне очень нужна, и она сразу воодушевила меня.

— Подойдите сюда, мальчики, — снова проскрежетал Эймон, и словно из воздуха появились два мальчика с грязными щеками, застенчиво смотря вниз.

— Это… я не расслышал вашего имени, сэр.

— Говард, — сказал я.

— Это — Говард, — обратился он к мальчикам, — очень храбрый человек.

— В самом деле, ничего особенного, — неловко повторил я. — Больше удача, чем…

— Говард, для меня большая честь представить вам двух моих мальчиков: Клоннера и Джейка. Клоннеру — шесть, Джейку — пять лет.

— Bы оба — прекрасные молодые люди, — обратился я к худощавым детям и пожал их маленькие ручки. — И в самом деле, у вас обоих отец — сильный и справедливый человек.

Как ни странно, мальчиков, казалось, поразило моё присутствие, пожалуй, даже они испытывали благоговение; затем один из них шагнул вперёд и сказал, заикаясь:

— Йух-тыы, т-ты поймал ч-человека-дьявола, к-который сделал эт-ту у-ужасную ш-штуку с Сари?

— Так и есть, Джейк, и теперь весь наш род может спать спокойно, — сказал Эймон. — Говард из внешнего мира, из города, так что вы двое можете лицезреть, что не все городские такие же надутые хлыщи, как большинство из них.

— У городских, конечно, есть свои особенности, — сказал я, — но мне кажется, что подлинная жизнь гораздо лучше проживается на природе, так как вы, два замечательных мальчика, имеете честь наслаждаться ею не понаслышке.

Эймон погрозил пальцем.

— Теперь вы, ребята, слушайте Говарда, потому что он говорит правду, — и гордо улыбнулся.

Я собирался продолжить беседу с двумя парнями, но внезапно по поляне разнесся хруст кустарника. Все наши взгляды устремились в ту сторону, когда в стигийской щели между двумя лохматыми деревьями появились двое мужчин, с такими же серьёзными лицами, как и у других, каждый из которых удерживал конец деревянного стола, явно ручной работы.