– То есть как это - учусь в Бенингтоне?

– Это колледж. Я думала, все знают.

– Но - учусь?

– Я на шестимесячной практике.

– Чем же ты занимаешься?

– Раньше экономикой. Теперь тобой. Сколько тебе лет?

– Сто девять тысяч восемьсот семьдесят два.

– Ну перестань. Сорок?

– Тридцать.

– Нет, в самом деле?- Она счастлива.- Значит, между нами всего десять лет разницы.

– Ты любишь меня, Лиззи?

– Я хочу, чтобы между нами что-то было.

– Неужели обязательно со мной?

– Я понимаю, это бесстыдно.- Она опустила глаза.- Мне кажется, женщины всегда вешались тебе на шею.

– Не всегда.

– Ты что, святой? То есть... понимаю, я не головокружительно красива, но ведь и не уродлива.

– Ты прекрасна.

– Так неужели ты даже не коснешься меня?

– Я пытаюсь защитить тебя.

– Я сама смогу защититься, когда придет время.

– Время пришло, Лиззи.

– По крайней мере, мог бы оскорбить меня, как битницу перед лифтом.

– Подсматривала?

– Конечно. Не считаешь ли ты, что я буду сидеть сложа руки? Надо приглядывать за своим мужчиной.

– Твоим мужчиной?

– Так случается,- проговорила она тихо.- Я раньше не верила, но... Ты влюбляешься и каждый раз думаешь, что это настоящее и навсегда. А затем встречаешь кого-то, и это больше уже не вопрос любви. Просто ты знаешь, что он твой мужчина.

Она подняла глаза и посмотрела на меня. Фиолетовые глаза, полные юности, решимости и нежности, и все же старше, чем глаза двадцатилетней... гораздо старше. Как я одинок - никогда не смея любить, ответить на дружбу, вынужденный жить с теми, кого ненавижу. Я мог провалиться в эти фиолетовые глаза.

– Хорошо,- сказал я. И посмотрел на часы. Час ночи. Тихое время, спокойное время. Боже, сохрани мне английский... Я снял пиджак и рубашку и показал спину, исполосованную шрамами. Лиззи ахнула.

– Самоистязание,- объяснил я.- За то, что позволил себе сдружиться с мужчиной. Это цена, которую заплатил я. Мне повезло. Теперь подожди.

Я пошел в спальню, где в правом ящике стола, в серебряной коробке, лежал стыд моего сердца. Я принес коробку в гостиную. Лиззи наблюдала за мной широко раскрытыми глазами.

– Пять лет назад меня полюбила девушка. Такая же, как ты. Я был одинок в то время, как и всегда. Вместо того, чтобы защитить ее от себя, я потворствовал своим желаниям. Я хочу показать тебе цену, которую заплатила она. Это отвратительно, но я должен...

Вспышка. Свет в доме ниже по улице погас и снова загорелся. Я прыгнул к окну. На пять долгих секунд погас свет в соседнем доме. Ко мне подошла Лиззи и взяла меня за руку. Она дрожала.

– Что это? Что случилось?

– Погоди,- сказал я.

Свет в квартире погас и снова загорелся.

– Они обнаружили меня,- выдохнул я.

– Они? Обнаружили?

– Засекли мои передачи уном.

– Чем?

– Указателем направления. А затем отключали электричество в домах во всем районе, здание за зданием... пока передача не прекратилась. Теперь они знают, в каком я доме, но не знают квартиры. Я надел рубашку и пиджак.

– Спокойной ночи, Лиззи. Хотел бы я поцеловать тебя.

Она обвила мою шею руками и стала целовать; вся тепло, вся бархат, вся для меня. Я попытался оттолкнуть ее.

– Ты шпион,- прошептала она.- Я пойду с тобой на электрический стул.

– Если бы я был шпионом...- Я вздохнул.- Прощай, моя Лиззи. Помни меня.

Soyez ferme[11]. Колоссальная ошибка, как это только могло сорваться у меня с языка. Я выбегаю, и тут этот маленький дьявол скидывает туфельки и рвет до бедра узенькую юбчонку, чтобы та не мешала бежать. Она рядом со мной на пожарной лестнице, ведущей вниз к гаражу. Я грубо ругаюсь, кричу, чтобы она остановилась. Она ругается еще более грубо, все время смеясь и плача. Проклятье! Она обречена.

Мы садимся в машину, "астон-мартин", но с левосторонним управлением, и мчимся по Пятьдесят третьей, на восток по Пятьдесят четвертой и на север по Первой авеню. Я стремлюсь к мосту, чтобы выбраться из Манхаттана. На Лонг-Айленде у меня свой самолет, припасенный для подобных случаев.

– J'y suis, j'y reste[12] - не мой девиз,- сообщаю я Элизабет Чалмерс, чей французский так же слаб, как грамматика... трогательная слабость.

– Однажды меня поймали в Лондоне на почтамте. Я получал почту до востребования. Послали мне чистый лист в красном конверте и проследили до Пикадилли, 139, Лондон. Телефон: Мейфэр 7211. Красное - это опасность. У тебя везде кожа красная?