– Майор уже сорок кусков руды наколотил, – радостно начал он, – только тут такое дело, я уже могу со сталью работать, поэтому тратить деньги на рецепты по железу мне совершенно не охота. На сталь рецепты конечно дороже, но чтобы качаться дальше, они необходимы.

– Насчёт денег, вот твоя доля за вчерашнюю бойню, 2250 на рыло. Тут тебе на пять, шесть рецептов хватит.

– Дело не в этом, в рецепте стальных слитков, необходимо один кусок железной руды и один корундовый. А с ними-то у нас полный голяк.

– Даже не знаю, чем тебе помочь. Пофиг, ты вроде бы ещё ученик, чем отличается железо от стали.

– Хрен его знает, но вроде сталь это, то же железо, только с примесью углерода.

– Вот, значит нужно просто в железо как-то углерод добавить. Вот только где его взять? Углерод – значит рождающий уголь, может в железо угля дроблённого добавить, а вообще у тебя теперь железа, просто завались, попробуй все подряд в него пихать, может чего и получится.

– Есть ещё струна, которую мы на Немезиду поставили, я посмотрел, она на сгиб плохо работает, ещё пара выстрелов и сломается. Можно её снять, оплётка у неё медная, на пару колец должно хватить, а сталь в железо добавь, может углерода в ней хватит на пару слитков стали.

После обеда продолжили производство обмундирования. Пофиг продолжал клепать щиты, я же поковырявшись в куче трофеев, вытащил, понравившийся ещё во время боя, череп паука прыгуна. Его тридцатисантиметровые клыки меня тогда очень впечатлили. Я, даже в горячке боя, тогда удивился, как он такие гири на своих тонких ножках таскает. Для начала я хотел вырвать из черепа клыки и вделать их куда-нибудь, типа кастета, куда я вставлял шипы иглобрюхов. Но оцарапавшись об один из зубов, у меня появилось пять минут на то чтобы передумать.

На вас наложен дебаф: отравление (65 урона ядом в секунду на 5 минут).

В итоге, пять минут я скакал по крыше, глотая не сильно помогающие антидоты вперемешку с эликами жизни. Как же мне повезло, что во время боя он в щит влепился, а не в меня. Пожалуй, оставлю все как есть. Приложил череп к предплечью. А что? Очень даже ничего получается. Продев полоски кожи сквозь глазницы, подложил под череп кусок крысьей шкуры и начал завязывать шнурки вокруг руки.

– Не правильно делаешь, здесь крест-накрест надо вязать, потом сюда, здесь цепляешь, а здесь узлы. – Поведал мне, развалившийся, на невидимом кресле Остап, попыхивая трубкой. Откуда он только взялся? Видимо пока я по крыше скакал, появился.

– Что значит не правильно? Я первым делаю такое оружие, вам-то, откуда знать?

– Ха, первый, насмешил тоже. Такой запястный клинок, каждый нормальный орк своему первому сыну делает. Молодняк его носит, пока не научится на ногах ходить. Потом лет до семи-восьми носят нижнюю челюсть саблезуба. Взрослые же, почти все носят стальные.

– Почти все?

– Вожди могут носить, что захотят, я носил на правой руке череп единорога.

– Эх, Остап, и не жалко тебе было невинную лошадку?

– Не понял, ты сейчас о ком?

– О ком, о ком, о Единороге конечно.

Остап сначала непонимающе на меня посмотрел, а потом ухмыльнулся.

– Ты Единорога-то, хоть раз видел?

– Ну да, лошадка такая белая с витым рогом, любит цветы и девственниц.

– Понятно. Кстати о девственницах, и правда, это их любимое блюдо, вот только разделывать их с помощью рога не очень удобно.

Я прекратил завязывать шнуры и уставился на Остапа.

– Ладно, расскажу, – сжалился Остап.

В нашем мире несчётное количество существ, владеющих магией разума и сильнейшее из них Единороги. Ни драконы, ни вампиры или суккубы и рядом с ними не стояли. Ты видел мои воспоминания и знаешь, что я своими руками убил больше мыслящих, чем тех, кому ты просто своё дурацкое "Привет" сказал. И во время боя мне это даже нравилось, но даже среди тех, кого называют темными, Единороги отливают абсолютной чернотой. Жаль, очень не многие знают их истинную сущность. У орков от рождения сильная ментальная защита, а у меня ещё и артефакт был, полностью защищающий от ментальных атак, поэтому я и могу рассказать о том, что такое Единорог.

Он, действительно похож на ходячий труп коня, но не сильно. Единственное что его делает похожим на того единорога, которого все видят, это его рог. Он постоянно поддерживает ментальную ауру, там, где он проходит, на время цветы расцветают, даже зимой, птички поют. И даже засохшие деревья вновь обретают жизнь. Наивные дуры слетаются к нему, как мотыльки на пламя свечи. И так же сгорают. Стоит им переступить определённую черту и все. Один удар рогом и часть души отлетает и формируется в суккуба. Все видят, как девушка подходит к единорогу, гладит его, чешет за ушком, и счастливая убегает домой. Но в самом-то деле домой возвращается уже суккуб, но это ладно, и с ними можно дело иметь. А вот настоящая девушка до самой смерти остаётся в свите Единорога. Первым делом он сам или его предыдущие жертвы, отгрызают ей правую руку, это добыча единорога. Единорог никогда не ест тухлятину, поэтому свежая еда сама бредёт за ним, пока не погибнет. Кормя собой хозяина и других существ из свиты. Полог из цветов, птичек и цветущих деревьев как раз и закрывает от посторонних взглядов шествующую за Единорогом свиту. За самыми сильными тварями, бывает, бредёт до двух сотен тел, раздирающих друг друга на части и кормя этим Единорога. Они сделают все, лишь бы самим не стать едой.