Ощущение такое, что я не просто спала месяц, но еще и переместилась в прошлое. Страх ледяными цепями сковывает мышцы, и я останавливаюсь у дороги, пытаясь восстановить дыхание.

У меня есть всего несколько минут на то, чтобы принять решение – бежать, сама не знаю куда, или возвращаться на виллу и ждать своей участи. Говорят, судьба в наших руках… но в этот раз она снова решила все за меня, и мои метания стали бессмысленны, как только кто-то обхватил меня сзади и приложил к носу влажную, отвратительно пахнущую травами, тряпку.

Закричать я не успеваю, потому что следом мне заклеивают рот, и, не церемонясь, одевают мешок на голову. Дышать просто невозможно – ткань воняет потом, грязью и кровью. Прогнившими фруктами и мусором…

Я думала, хуже, чем в «аду» Карлайла быть не может. Но я ошибалась.

Он вернулся за мной.

Глава 10

Не грусти. Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно. Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

Кэндис

Я нахожусь в месте из своих кошмаров.

Оно похоже на то, где я росла.

На тюрьму.

Нас одевали в одинаковую одежду, мы питались и гуляли по расписанию. Даже дышали с позволения Господ… просто я забыла об этом. Пришло время вспомнить в деталях.

Нас подвергали избиению. Всех Бесправных. На многих из нас ставили опыты.

Я жила в камере с Элисон и еще с несколькими девочками. У нас не было игрушек и книг, уроков и дополнительных занятий – только мы, ОНИ, и по большей части, облезлые стены…

Руфус помог мне забыть. Гипнозом и постоянными разговорами о прошлом, он заставил мои воспоминания о бесправии померкнуть, и я всегда буду благодарна опекуну за это.

Потому что ни один человек не выбирается из такой грязи, без нарушений психики. Доказательство – моя мать.

Мы являлись для тех Элитов скотом на убой, вот и все.

Именно сейчас, когда я оказалась в подобной обстановке, воспоминания о прошлом атакуют разум, параллельно выжигая шрамы на сердце.

Мы с сестрой… мы были не на «убой». Нас планировали сделать живым «лакомством». Нас готовили… не хочется говорить об этом, но из всех девочек, живущих в нашей камере, планировали воспитать профессиональных шлюх и продать подороже. По их мнению, мы все были красивы и покорны.

Многих людей использовали не в качестве игрушки для секса.

Но была перспектива стать чем-то хуже, чем сексуальной игрушкой.

Над некоторыми бесправными проводили эксперименты, в том числе генетические.

Честно, родившись и прожив в том месте десять лет, я не знаю, кем были эти Элиты. Что это за организация. Да и не хочу знать. Нас частенько накачивали всякой дурью, и во многом из-за этого, мои воспоминания о том проклятом месте такие размытые.

Это все было не со мной.

Руфус дал мне такую установку. Всегда удивлялась его способности программировать чужой мозг. Макколэй унаследовал эту способность.

Все, что мне известно… это то, что один из Элитов (хотя я не уверена, что это именно те Элиты, что стоят во главе страны) был одержим моей матерью. Поэтому мы виделись не так часто.

Эллисон была намного старше меня. Я не помню… насколько точно. Как я уже сказала, они считали нас красавицами. В реальной жизни, «за стеной» – это дар, но в бесправии – почти проклятье. И я хорошо помню тот день, когда несколько мужчин зашли в нашу камеру. Я была маленькой, и прижимала к себе потрепанную подушку, потому что мне хотелось кого-нибудь обнять, почувствовать себя в безопасности. Будучи крохой, я уже понимала, зачем они пришли.

– Не трогайте ее. Не трогайте, – помню, как Эли встала передо мной, загородив грудью. – Я старше. Возьмите меня. Только не трогайте мою Кэн…

Так было всегда. Она защищала меня каждый раз, но не любая бы так поступила на ее месте. В камере были и другие девочки, связанные родственными узами, и…

Они насиловали ее у меня на глазах, и простите, даже в мыслях я не хочу вспоминать об этом. Ни словами, ни образами. Достаточно этой боли, что выворачивает наизнанку душу, заставляя задыхаться от немого бессилия.