Отец Софии подвёл девушку к жениху.

София стояла, опустив свои прекрасные глаза. Она подняла взгляд на Актеона, на этом его жизнь закончилась… его прежняя жизнь.

Актеон понял, что оказался бессилен. В голове была только одна мысль: «Бежать! Прямо сейчас! Бежать!»

Дальнейшее тоже было как во сне: его вопросы – «Берёшь ли ты в жены, мужья…», их ответы, обручальные кольца, поцелуй… Как ни странно, после того, как путь назад для невесты был отрезан, стало как-то легче, как будто что-то оборвалось в душе и отпустило. Безразличие разлилось там, где ещё недавно бушевал океан любви…

Прошло несколько дней после свадьбы. И вот Актеон уже сидит в самолёте рейса Рим – Кигали. Несколько дней назад у него произошёл серьёзный разговор с епископом. Внезапное решение Актеона улететь миссионером в Африку повергло того в недоумение. Обстановка на этом континенте всегда была взрывоопасной. Но молодой священник был уверен, что именно сейчас он должен находиться именно там, чтобы помогать людям.

Епископу нравилось рвение Актеона. Он был старой закалки и по молодости бывал в горячих точках планеты. Он и сам был уверен, что предназначение священника – нести христианство в самые отдалённые уголки мира, и он хорошо понимал, что, вернувшись из Африки, удовлетворив там свои желания и амбиции, хлебнув сполна бытовой неустроенности, молодой человек не захочет больше никуда ехать, спокойно продолжит свое служение здесь и когда-нибудь сменит его, когда он уйдёт на покой.

Беседа была долгой. Епископ посоветовал Актеону начать свою миссию с поселения в центральной Африке, где служил священником отец Курт. Они познакомились в Руанде в 60-е годы, сдружились, но потом каждый пошел своей дорогой. Один дослужился до высокого сана, а второй выбрал путь миссионера и остался в Африке.

Епископ написал рекомендательное письмо, а затем благословил священника. Но ни он, ни сам Актеон не подозревали, с какой страшной реальностью придётся столкнуться молодому человеку в самое ближайшее время.

В Кигали Актеон пересел на самолёт внутренних авиалиний. И вот они, два пилота и шесть пассажиров, спустились с трапа в крошечном аэропорту. Впрочем, это место с трудом можно было назвать аэропортом. На земле стояло всего два здания: полуразвалившийся ангар и хижина, где находилась касса – окошко, за которым виднелось миловидное личико молодой женщины с замысловато заплетёнными косичками на голове. В зале ожидания находились несколько грубо сколоченных и небрежно покрашенных скамеек и бар, где мирно дремал пожилой африканец, похожий на Луи Армстронга.

До самой миссии пришлось добираться на старом вертолёте. Встретил его сам отец Курт, священник из Германии. Это был человек высокого роста и атлетического телосложения с коротко стриженными седыми волосами. Лицо его имело бронзовый оттенок, на нём выделялись серые, почти стального цвета глаза.

Отец Курт по-отечески обнял молодого священника и сразу отвёл его в дом, где жили миссионеры. В комнате Актеона находилось только самое необходимое: кровать, тумбочка для личных вещей, стол и стул.

В первый же вечер отец Курт пригласил Актеона к себе, чтобы из первых уст узнать о том, что происходит в мире, и, конечно, поинтересоваться делами своего друга, старого епископа. Рассказывая отцу Курту о друге его молодости, Актеон поймал себя на мысли, что двое мужчин одного возраста разительно отличались друг от друга. Епископ вёл малоподвижный образ жизни и часто болел. А отец Курт был бодр, подвижен и выглядел моложе своих лет.

– Что подвигло вас, молодого и перспективного священника, – отец Курт кивнул на стол, на котором лежало рекомендательное письмо, – бросить службу в хорошем приходе и прилететь в эту африканскую глушь?

– Возможно, то же, что заставило вас тридцать лет назад приехать сюда и остаться, – уклончиво ответил Актеон.

– Не скажите! У каждого – свои причины, – отец Курт поднялся с кровати, подошёл к окну и зажёг спиртовку, на которой стоял чайник с водой. Актеон, как почётный гость, занимал единственный в комнате стул.

Когда вода закипела, отец Курт насыпал в чайник горсть травяной смеси и залил кипятком.

– Этот напиток, – сказал он Актеону, который с интересом наблюдал за манипуляциями отца Курта, – поможет вам набраться сил. В нём смесь из местных трав, названия растений вам ничего не скажут. Вы скоро сами начнёте разбираться в них, – улыбнулся он. – Но аромат дикой мяты всегда можно уловить.

Пока чай заваривался, отец Курт снова присел на край кровати и повторил свой вопрос: что же привело Актеона в миссию?

Актеон рассказал о том, что так волновало и не могло дать успокоения душе: о человеческой лжи, которая пропитала и отравила всё, к чему прикасался человек, о гордыне, корысти, злобе, о своих безуспешных попытках что-то изменить. Умолчал только об одном – о желании сбежать, скрыться из города, чтобы никогда не видеть Софию. Внезапно он замолчал.

– Вы засомневались в вере? – спросил отец Курт.