Из омута воспоминаний меня вытащил мой гость, причем для этого ему пришлось не слишком деликатно потрясти меня за плечо.

– Мой друг сейчас приедет. Давайте все-таки выпьем чаю. На вас лица нет. Лично я дал бы вам рюмку чего-нибудь покрепче. У вас есть?

Я, как сомнамбула, полезла в шкаф и достала бутылку, оставшуюся от каких-то гостей. В ней еще было жидкости грамм триста, не меньше.

– Вот, - протянула я емкость Андрею.

– Ликерное вино... Господи, спаси нас от интеллигенции! Я сказал: покрепче.

– Уксусная эссенция подойдет?
– огрызнулась я, чувствуя, что начинаю сходить с ума.
– Крепче ничего нет. Простите, Андрей, я просто вспомнила...

– Что - вспомнила?

– Да о смерти мужа... О том, как меня из квартиры выжили... В общем, это неважно.

– Не уверен. Ладно, выпейте хоть вина, вас трясет. А потом постарайтесь рассказать мне, что именно вы вспомнили. Может быть...

– Вы со мной разговариваете, как следователь в американском детективе, - попыталась я занять оборонительную позицию.
– Сразу скажу: я не убивала своего мужа, не ограбила ни одного банка и даже никого не навела на коллекцию антиквариата. Просто я...

– Просто вы запутались, Наташа, - очень мягко сказал Андрей. Простите, я работаю в сугубо мужском коллективе и вообще не слишком уверенно чувствую себя с женщинами. Возможно, лезу не в свое дело, но мне хочется вам помочь...

– Почему?
– выпалила я, окончательно наплевав на все приличия.
– С какого перепугу вы кидаетесь мне помогать? По вашим собственным словам, вам предстояло целую ночь работать, а вы вместо этого не только никуда не торопитесь, но еще и начинаете разбираться с проблемами совершенно посторонней для вас бабы. Зачем вам это надо? Кто вы?

– Не знаю, зачем мне это надо. Я - специалист довольно узкого профиля, по странному совпадению мне иногда приходится иметь дело с радиоактивными материалами. И я категорически отказываюсь считать вас посторонней бабой: в конце концов, я у вас в гостях. Да, напросился, но у каждого мужчины свои способы начинать ухаживать за женщиной...

Приехали. Он что, считает меня абсолютной идиоткой, способной заглотнуть такую вот примитивную наживку? Возможно, я ему действительно чуть-чуть понравилась, но не до такой же степени, чтобы отказываться от своих первоначальных планов ради случайной знакомой. Принимая к тому же во внимание поздний час и дальнюю дорогу.

Резко зазвонил телефон и я даже подскочила от неожиданности. Кто мог звонить мне почти в полночь?

– Наташа, - услышала я голос Володи, - Марина случайно не у тебя?

– А она должна быть у меня?
– осторожно спросила я.
– Ты же знаешь, я все забываю последнее время.

– Просто ее до сих пор нет дома и я уже не знаю, что и думать. Она сказала, что задержится немного на работе, потом кое-что купит и приедет. И вот...

– Ты что, не знаешь? Там пожар у нее на работе.

– Какой еще пожар?

– Такой, на который пожарные приезжают. Я была в клубе, видела. Три верхних этажа полыхают, никак потушить не могут. Постой, постой, так Марина там?

Я услышала, как Володька то ли всхлипнул, то ли охнул, и тут же в трубке раздались гудки отбоя. А в моей квартире - звонок в дверь. Пришел друг моего новообретенного поклонника.

Два незнакомых мужика в полночь в моей квартире! Масика хватила бы кондрашка, узнай он об этом. Впрочем, такая новость вполне могла бы заставить его отказаться от сомнительной брачной авантюры. Если не сойду с ума и выживу - обязательно расскажу. Впрочем, рискованно: замучит попреками и советами, как нужно всех остерегаться и что обычно бывает на уме у всякого нормального мужчины при виде женщины. Не знаю, наверное мне везет на ненормальных мужчин: никто из моих знакомых, как близких так и не очень, не пытался ко мне приставать со всякими глупостями даже тогда, когда я была молода. А уж теперь-то... Да ладно - семь бед, один ответ.

Подумать только, всего лишь пару часов тому назад меня больше всего беспокоило, не слишком ли неубранной выглядит моя квартира!

Глава третья. Сны и реальность.

Какое же это невероятное облегчение: осознать, что свободен. Свободен от необходимости считаться с привычками и намерениями совершенно, в общем-то постороннего человека. От беспокойства, что кто-то может грубо вторгнуться в любовно созданный тобой мир и нанести непоправимый ущерб. Свободен от всего! И правильно: он, такой умный, необыкновенный и талантливый должен быть в особенном положении. Свобода - это действительная осознанная необходимость, и уж кому-кому, а ему это известно на собственном опыте.

Как его жалели, когда он осиротел! Его собственную холодную отрешенность воспринимали как глубоко запрятанные душевные муки. Как скорбь о самых близких ему людях. А он сжимал челюсти, чтобы не выдать охватившее его чувство облегчения и восторга. Больше не придется слушать причитания матери о том, что пора бы и жениться, а то она внуков не успеет понянчить. Внуков ей захотелось, извольте радоваться! А ему, значит, работать не для того, чтобы обеспечивать себе относительно нормальную жизнь в этой сумасшедшей стране, а для того, чтобы кормить и одевать сопливых и крикливых детенышей? И заботится о какой-то женщине только потому, что она их мать? Никто даже мысли не может допустить, что ему не нужны ни жена, ни, тем более, дети. Ему и родители-то давно в тягость.