— Лизетт, — резко сказал он, — ты прекрасно понимаешь, что произошло. Оставь все как есть. Это была странная ночь, и если нам суждено выжить, не сомневаюсь, что ни один из нас полностью ее не забудет. Но уверен, мы оба будем стараться.

Эльф сообразила, что забрала накидку, оставив его обнаженным. Она стащила ее с себя и протянула ему, коснувшись его тела:

— Возьми, ты, наверное, замерз.

Но он уже отошел, и она издалека услышала его голос:

— Оставь ее себе. Постарайся поспать.

Проглотив слезы, о которых он не должен знать. Эльф свернулась на накидке, вдыхая его запах, и постаралась забыться.

Это была длинная бессонная ночь, и Эльф, должно быть, задремала. Ее разбудили громкие звуки. Выпутываясь из накидки, чтобы сесть, она услышала приглушенные голоса и удары.

— Засунули что-то в замочную скважину, — ворчал кто-то.

Она вздрогнула от прикосновения Форта.

— Тихо, — предупредил он.

— Кто это?

— Не знаю. Но не наши похитители. Если повезет, это мои люди разыскали меня. — Голос его звучал нормально и непринужденно, но несколько искусственно.

«Или мои люди разыскали меня», — подумала Эльф. Тут девушка вспомнила, что он совершенно обнажен. Она слезла с ящика и протянула ему накидку.

— Полагаю, мне надо что-нибудь надеть, — проговорил он, взяв ее. — Жаль, мы не можем разделить ее — твоя сорочка почти ничего не прикрывает.

Эльф заметила скудный свет, пробивающийся через щели подъемной двери. День еще не наступил, но уже рассвело.

— Может быть, нам следует обнаружить свое присутствие. В конце концов, если это наши похитители, они все равно знают, что мы здесь. Если нет — то как бы они не ушли.

— Верно. Пойду и переговорю. — Она услышала, как он карабкается по скату, затем раздался его голос:

— Привет, эй, кто вы там?

Стук прекратился.

— Сэр?

Эльф приподняла крышку гроба. Если их найдут, она должна сохранить в тайне свою личность. Возможно, катастрофа неминуема, но если она опять наденет маску. Форт никогда не узнает, кому он доверился этой ночью. По крайней мере это избавит его от постоянных воспоминаний о своем признании.

— Я граф Уолгрейв. Тот, кто поможет мне, неплохо заработает.

Крышка была тяжелая, ей удалось придерживать ее одной рукой, пока она шарила внутри.

— Прошу прощения, сэр, а нет ли с вами дамы?

Она нашла маску!

— Вообще-то есть. Вы ее ищете?

Эльф вновь опустила крышку, уловив удивление в голосе Форта. Его определенно ждет немало сюрпризов. Особенно если завязки маски перерезаны. Черт бы побрал этих шотландцев.

— Да, можно и так сказать. — Эльф узнала голос Робертса. — С ней все в порядке?

— Да, — отозвалась Эльф. — Сделайте одолжение, выпустите нас!

Однако больше всего ее волновала маска. Они обрезали левую тесемку в дюйме от края. Дрожащими руками она пыталась связать обрывок завязки с отрезанным куском, но ничего не получалось.

Безнадежно.

Может, придерживать маску рукой? Нет, это уж совсем глупо.

Дверь в любой момент может распахнуться под напором непрекращающихся ударов и впустить свет, угрожая неминуемым разоблачением!

Отшвырнув бесполезную вещицу. Эльф принялась безжалостно дергать напудренные локоны, пытаясь прикрыть ими лицо.

— В чем у вас там дело? — закричал Форт.

— Мы привели человека, чтобы отпереть замок, но кто-то воткнул в него щепку, а поскольку дверь открывается наружу, ее трудновато будет вышибить.

Эльф услышала, что Форт спускается вниз по скату.

— Где ты? — спросил он.

— Возле гроба.

Несколькими мгновениями позже она почувствовала, что он рядом. Он нежно дотронулся до ее руки.

— Я вел себя как отъявленный негодяй, Лизетт. Прими мои извинения.

Эльф взяла его за руку, проглотив подступившие к горлу слезы при мысли, что могло бы быть, окажись они другими людьми, или если бы она не разрушила воздвигнутые им стены.

— Я требовала ответа на вопросы, которые ты не хотел слышать.

Он притянул ее в почти братские объятия.

— Может, я был более чем готов к унижению.

— Не было никакого унижения. Я просто хотела помочь тебе. Прости меня.

— Конечно же, прощаю. — Он слегка покачивал ее, напомнив об их первом объятии, о его нежных руках и многом другом, чему не суждено повториться.

Никогда, никогда, погребальным эхом звучало в ее ушах.

— Ты добрая женщина, Лизетт. — Слабые голоса за дверью становились громче — еще минута, и все будет кончено. — Может, назовешь мне свое настоящее имя?