Я беру себя в руки. Сейчас не до философствования. Нужно разыскать Бена. Я стряхиваю оцепенение и внезапно слышу голоса. Звучащие все громче, они доносятся откуда-то от вереницы машин.

— Я же велела тебе захватить ее! Какие были мои последние слова? «Себастьян, захвати куртку!» — возмущается женский голос. Вскоре из-за машин появляются Чистые женщина и мальчик и останавливаются рядом с ближайшей ко мне машиной. Женщина бряцает автомобильными ключами. Вспыхивают фары, щелкают дверные замки. Женщина обходит машину, чтобы открыть дверь, и замечает меня. Я сижу, поджав колени, рядом с соседней машиной. Поймав на себе ее подозрительный взгляд, я вскакиваю на ноги и торопливо ухожу прочь.

И только тогда замечаю, что люди из «Братства» куда-то пропали.

Я спешу через поле.

Что же мне делать? Любой, кто посмотрит на меня, тотчас поймет, кто я такая. Может, мне придумать какой-нибудь номер, чтобы посетители подумали, что я работаю в цирке? Я могла бы запросто сделать пару-тройку сальто или кульбитов. Нет, все видели дронов. Теперь меня узнают с первого взгляда.

Мне нужно где-то спрятаться, пока толчея не схлынет, пока Чистые не войдут внутрь, чтобы посмотреть представления. Оглядываюсь по сторонам. Увы, спрятаться мне негде. Все вокруг ярко освещено, везде толпы народа. Остается одно: незаметно забиться в какой-нибудь укромный уголок и притаиться там.

Я втягиваю голову в плечи и ныряю в открытые ворота.

Я снова в цирке.

Охранники ведут меня через главную площадь. Уже стемнело, и цирк распахнул свои огромные ворота. Внутрь стекаются толпы народа — болтая, смеясь, что-то выкрикивая. Повсюду сверкают огни, играет музыка, крутятся-вертятся карусели, скворчат сосиски. Цирк больше не город-призрак, лениво дремлющий в ожидании грядущих событий. Он проснулся и стряхнул с себя оцепенение. Теперь жизнь в нем бьет ключом.

Перед каждым аттракционом выстроились длинные очереди. Из-за толпы не видно, что там происходит. Пульсируют слепящие лазерные вспышки, что-то вертится, что-то резко взмывает ввысь. Отовсюду раздаются крики и визг. И невозможно сказать, кричат это от боли Отбросы, или вопят в экстазе Чистые, или все сразу.

Охранники тоже поглядывают по сторонам и потому замедляют шаг. У меня появляется время все хорошенько рассмотреть, нравится мне это или нет.

Прямо в середине площади собралась толпа родителей с маленькими детьми. Они стоят в очереди за воздушными шарами, такими огромными, каких я никогда не видел. Шары продает клоун на ходулях. Его голова где-то высоко, на одном уровне с шарами. Подойдя ближе, я вижу, что это Рави.

В начале очереди семья из трех человек: отец передает Рави деньги, а мать помогает дочери выбрать шар. Девочке на вид лет восемь. Она в белой меховой шубке.

— Хочу розовый! — говорит она и показывает на самый большой шар. Рави наклоняется, чтобы вручить его ей.

— Я сколько раз говорила тебе, Верити, не прикасайся к Отбросам! — шипит на девочку мать. С явным омерзением на лице она сама протягивает руку, чтобы взять у Рави шар. Получив шар, они уходят. Девочка крепко сжимает в руке ленту, к которой он привязан.

— Держи крепче, Верити. Стоит разжать пальцы, как шар улетит. А второй за такую цену я тебе покупать не стану!

От их самодовольства, высокомерия и снобизма мне становится тошно. Откуда в них эта непоколебимая вера в собственное превосходство? В собственную чистоту?

Я пытаюсь вырваться из круга охранников, но те хватают меня еще крепче.

— Эй! — кричу я, и мой голос срывается на хрип. — Вы так гордитесь собой? Вы считаете нормальным приводить сюда вашу бесценную дочь? Вы действительно хотите, чтобы она выросла в убеждении, что все это в порядке вещей? Что это лишь развлечение? Сегодня на арене будут умирать люди! Такие же, как и вы, человеческие существа! Вам будет весело смотреть на них?

Вся семья удивленно разглядывает меня, потрясенная моей выходкой. Стоящие в очереди за воздушными шарами люди как по команде поворачиваются и в замешательстве смотрят на меня. На их лицах написан ужас и негодование.

Охранники волокут меня прочь. Я брыкаюсь, отбиваюсь от них. Толпа возмущенно наблюдает за мной. Мое поведение повергло их в шок. В их глазах оно социально не приемлемо.

Это было бы смешно, не будь все так трагично.

Здесь нигде не спрячешься. Территория цирка ярко освещена, и с каждым мгновением сюда прибывают все новые и новые толпы народа.

Мой костюм Кошки сверкает и переливается в лучах прожекторов, поэтому я выбираю улочки потемнее. На мое счастье, в этой толчее и суете никто не обращает внимания на какую-то там циркачку, которая старается держаться в тени.

Я медленно обхожу огромную территорию увеселительного заведения. И все это время мои глаза, словно радары, сканируют толпу, выискивая знакомые лица. Боже, как же мне хочется их увидеть! Но в первую очередь я высматриваю Бена.