Шрифт:
— Бен! — кричит мой отец. Я едва слышу отцовский голос, его заглушают истошные крики Чистых. — Прости меня!
Члены братства уже выбежали на сцену. Хоши тоже внизу, рядом со мной. Она хватает меня за руку.
— Бежим! — кричит она. — Там сзади должен быть выход!
— Всем стоять! — выкрикивает одна из вооруженных фигур, размахивая перед нами оружием. — Где мой брат? Где Шон?
— Он мертв! — кричит сверху Сильвио. — Как и все вы в самом ближайшем времени!
— Если он мертв, то вы тоже мертвы! — Террорист поворачивается к зрительному залу и водит туда-сюда стволом своей винтовки.
— Феликс, прекрати! — кричит рядом со мной Хоши.
— Шон жив! — кричу я. — Твой брат жив!
Но он меня не слышит.
Внизу, двигаясь навстречу рвущейся к выходу толпе и подняв руки вверх, прокладывает себе путь одинокая фигура.
— Феликс! Феликс! Прекрати! Я здесь!
Я слышу, как Хоши истошно кричит рядом со мной:
— Феликс, твой брат. Он вон там!
Феликс смотрит на нее, затем на толпу. При виде брата его глаза лезут на лоб. Рука с оружием безвольно опускается.
Шон смотрит на брата и улыбается ему. Его улыбка светится радостью и любовью.
— Я здесь! — кричит он снова, а в следующий миг улыбка на его лице сменяется испуганным выражением.
Хошико
На другом конце зала гремят выстрелы. Это цирковой охранник открыл огонь по сцене. Парни из «Братства» повалили его на землю, но, увы, он уже попал в цель.
Рядом со мной Феликс падает на пол, и под ним растекается лужа крови.
Шон запрыгивает на сцену.
— Нет! — кричит он. — Нет!
Увы, слишком поздно.
На пару минут мир застывает на месте. Я смотрю, как Шон обнимает умирающего брата.
Бедный, несчастный Феликс. Мир был так жесток к нему. Он хотел уничтожить всех Чистых, и вот теперь они уничтожили его — цирк, Сильвио, Вивьен Бейнс, все это больное общество, в котором мы живем. Они убили этого озлобленного несчастного парня, который ничего не знал в этой жизни, кроме насилия и душевной боли.
Если я выйду отсюда живой, что я скажу Рози?
— Быстрее! — кричит кто-то из членов «Братства». — Выводите артистов, пока в зале паника. Мальчишке нужна медицинская помощь.
Эммануил держит Иезекиля на руках, словно младенца.
— Пойдемте! — кричу я. — Давайте поскорее выйдем отсюда!
Бен
— Сюда! — кричу я. — В костюмерной есть пожарный выход!
Вбежав, я толкаю рычаг на двери. Та открывается, и мы выбегаем в ночь.
Я оглядываюсь на театр. Людей в нем почти не осталось. Основная масса, спасаясь от волков, выбежала через главный вход. Я заглядываю в ложу для почетных гостей, но моей семьи там уже нет. Как нет и Сильвио.
Издали доносится вой сирен. К нам спешат охранники, однако с нами люди из «Братства», а они вооружены. Они берут нас в кольцо, образуя вокруг нас живой щит. Их пистолеты нацелены на охранников.
Кто-то свистит в свисток. Звук резкий, пронзительный. Это полицейский.
— Пусть уходят! — кричит он. — Там на зрителей напали волки. Мы должны спасать Чистых. А Отбросы пусть уходят.
Охранники и полицейские разворачиваются и бегут к главной площади, со стороны которой доносятся истошные вопли.
— Бегите! — кричит кто-то. — Бегите!
И мы бежим. Впрочем, ворота по-прежнему охраняют два охранника.
— Открыть ворота! — рявкает один из членов «Братства». Охранники колеблются. — Я, кажется, сказал открыть ворота! — ревет он снова и направляет на них оружие. Они выполняют его приказ.
Я смотрю на Хоши. Белая как мел, она одаривает меня колючим взглядом. Она все еще зла на меня за то, что я разрешил Иезекилю вскарабкаться наверх, чтобы ее спасти.
— Прости, — говорю я. — Я, честное слово, не знал, что мне делать.
— Хочется надеяться, что он выживет, — говорит она.
— Выживет, никуда не денется, — раздается за нашими спинами сочный бас. Эммануил. Он тоже бежит, держа Иезекиля на руках. — Он спит сном младенца.
Хоши хмуро смотрит на меня. Затем хватает за руку, и мы вместе догоняем других артистов, убегающих из цирка.
Эпилог
Хошико
Прошло полгода с того дня, как цирк пал. Полгода с тех пор, как умер бедный Феликс. Полгода, как Вивьен Бейнс потерпела сокрушительное поражение на выборах. Полгода, как результаты выборов изменили историю.