Пространство туалета охватил гул, по стенам пробежала длительная вибрация, и отовсюду, со всех сторон сразу, донесся хор грубых голосов, словно сотни шаманов собрались вместе, чтобы исполнить горловое пение.

Звук оборвался резко, ударила тишина.

Стас прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Сегодняшний гул не походил на его обычные слуховые фантомы. Это был уже не интершум или помехи, а самое настоящее соло, полнокровное и единоличное.

Он обернулся, мельком оглядел кафельные плиты – конечно же, чистые – и поспешил покинуть мужской туалет. Вылетел оттуда, будто получил пинка, и пока шёл по коридору до рабочего места, давил в себе желание запереться в ближайшей подсобке и переждать приступ смутного ужаса, вжавшись в угол.

Пугало его и то, что до сегодняшнего дня настолько живых и красочных фантомов, связанных с водой, у него не возникало. Ему частенько снились кошмары, это правда. В них он тонул, прыгал в воду, давился ею, захлёбывался, барахтался в яме с грязной жижей, но чтобы так ярко проецировать боязнь воды на реальность – такое с ним случилось впервые.

– Ты лицо тоже мыл? – Ольга, дожидавшаяся Стаса у входа в кинозал, нахмурилась. В её глазах мелькнуло недоумение, а через пару секунд, – подозрение.

Стас провёл ладонью по лбу и понял, что вспотел, как бегун марафона. Он бы мог легко объяснить Ольге, что покрылся потом не просто так, что с детства боится воды, и один её вид вызывает в нём смертельный испуг, но вместо оправданий выдавил скупые слова благодарности:

– Спасибо, что подменила.

Лучше уж прослыть потным кретином, чем терпеть насмешки, обнародовав настолько нелепый диагноз. Бояться воды – как испытывать аллергию на воздух – абсурднее болезни не придумаешь.

Он кашлянул в кулак и примостился у входа в зал «Д», подперев стену плечом. До конца сеанса оставалось сто девять минут, и можно было расслабиться. Стас увлёкся просмотром детских конструкторов в интернет-магазине «Умка» (в подарок младшему брату выбирал), но тут снова заметил на ладони кровь.

Кровь на той же самой ладони.

– Вот дерьмо, – ругнулся он.

Уже собрался вынуть салфетки, как услышал, что его начищенная до агатового блеска туфля тихо хлюпнула. Посмотрел вниз, на пол, и с хриплым выдохом прижался к стене, будто намеревался её протаранить. Из пальцев выскользнул телефон и плюхнулся экраном в воду, что заливала всё вокруг.

Всё вокруг.

Стас шумно втянул носом воздух и прикрыл глаза, в мыслях сочиняя спасительную молитву:

«Это не вода. Тебе показалось. Тебе сегодня, вообще, много чего кажется. Открой глаза и убедись, что ничего этого нет… или… трубу прорвало. Да, точно, могло прорвать трубу, и нужно просто вызвать техперсонал». – Все эти фразы пронеслись в голове за секунду.

И пока мозг искал хоть какое-то объяснение происходящему, туфли Стаса наполнялись водой, тяжелели, носки внутри них намокали, ступни охватывал холод.

«Это не вода, не вода. – Стас понимал, что занимается самообманом: конечно же, это вода, и она заливает пол, но продолжал уговаривать себя. – Тебе показалось, просто показалось, показалось, показалось…».

– О-оль, – негромко позвал он, так и не открыв глаз, а даже плотнее зажмурившись. – Оля, ты это видишь?

В ответ он услышал дробные удары капель о водную гладь, где-то совсем близко. От коленей к животу прокатилась волна оцепенения.

Стаса бросило в жар, и он крикнул уже громче:

– Нас топит, звони техслужбе!

Наконец до него дошло: ему никто не отвечает, а сам он не слышит ничего, кроме звука капающей с потолка воды. Ни гомона людей, ждущих у входа в другой кинозал на противоположной стороне холла, ни тихой музыки и постукивания посуды на баре, ни звуков фильма «Отомстить грешному городу», что смотрят зрители в зале «Д».

В кинотеатре царила мертвецкая тишина, и, казалось, в мире остались только он и вода – он и вода – его персональный ад.

По щеке хлюпнула капля, обжигающе ледяная, и Стас мгновенно распахнул глаза. Дыхание, что ему удавалось сохранять почти ровным благодаря мысленному вранью, освоенному ещё в детстве, тут же перехватило. Стас почувствовал, как рубашка на спине намокает, не то от пота, не то от проступившей вокруг влаги, и прилипает к коже, как холодный полиэтилен.

Увиденное не поддавалось объяснению.

Холл кинотеатра и кафе были пусты и залиты водой. Она сантиметров на двадцать покрывала пол. Куски картонных декораций, листовки, салфетки, пакеты плавали по её поверхности, как миниатюрные льдины. При этом вода не врывалась через двери и окна – она сочилась из стен и потолка, её словно генерировали мебель, покрытие стен, сам воздух.

«Твой страх принимает новые формы, только и всего», – последние крупицы здравого смысла утонули в смятении, охватившем сознание Стаса.

Его затрясло так, как не трясло никогда. Не от ужаса, нет, а от того, что он, вероятнее всего, сошёл с ума, что его мозгам требуется срочное медикаментозное лечение.

Паника, как невидимый штопор, вкручивалась в череп вместе с головной болью.

Стас, и правда, мог бы свалить всё на болезнь и галлюцинации, но факты говорили об обратном: он вымок, по-настоящему вымок до нитки, будто успел понырять. Голову и плечи расстреливала ледяная капель, заливала лицо, по спине и рукам текли ручьи. Рубашка, жилет и брюки, не говоря уж о туфлях, отяжелели от пропитавшей их влаги.