— Каков условный знак?

— Кого я поцелую, тот и есть Иисус, тотчас хватайте его.

— А без этого нельзя? — поморщился сотник. — Мужики же…

— Пускай целует, — сказал нетерпеливый Каиафа. — Пойдемте, что ли, а то что-то прохладно становится.

Гефсиманский сад был мал и запущен, потому Иисуса-Давида мы нашли сразу — в компании троих апостолов он любовался звездами. Я бросился к нему, проскочив мимо растопырившего руки Петра, и завопил:

— Радуйся, Равви!

И чмокнул его в щетинистую щеку.

— Друг, для чего ты пришел? — с деланым удивлением спросил Давид, но его уже скрутили стражники.

Петр оказался дураком и фанатиком. Выхватив меч, он бросился на охрану и с первого удара отрубил одному из рабов ухо. Часть тела, бешено вертясь и разбрызгивая кровь, улетела куда-то в заросли, а раб уселся прямо в пыль и завопил.

— Так их! Давай, давай! — заорал Иаков, прячась за брата. По тексту далее следовала реплика Иисуса, и он тут же ее выдал:

— Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут! Или думаешь, что я не могу теперь умолить отца моего? И он представит мне более нежели двенадцать легионов ангелов.

Услыхав про двенадцать легионов, стражники и первосвященники принялись вертеть головами, но ангелы не появлялись.

— Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять меня, — сетовал Иисус, пока его волокли к выходу из сада. — Каждый день с вами сидел я, уча в храме, и вы не брали меня.

— Не брали, стало быть, не нужно было, — разумно отвечал сотник.

Мимо меня провели раба с окровавленной головой, замотанной тряпками, следом солдат торжественно пронес отрубленное ухо, держа его двумя пальцами.

Я огляделся — все ученики куда-то скрылись, только забытый всеми Петр топтался поодаль да выглядывал из-за кипариса Матфей.

Один из первосвященников подошел ко мне и протянул небольшой полотняный мешочек.

— Твоя награда, — сказал он брезгливо. — Теперь убирайся.

— Премного благодарен, — ответил я.

Иисуса повели в дом Каиафы, за ним крадучись последовал Петр, а за Петром — я. Наверное, Петр пытался совершить еще какие-то каверзы, потому как предыдущие у него не получились. Настырный тип.

Интересно, а где Андрей? Готовит капсулу хронокоптера? Все же АК мог прислать кого-то поумнее, чем эти двое клоунов.

В сам дом войти я не решился и остался во дворе, затаившись за колонной. К Петру тем временем подошла женщина с глиняным кувшином, наверное, служанка, и сказала:

— Послушай, а не ты был с Иисусом Галилеянином?

— Не знаю, что ты говоришь, — буркнул Петр и отвернулся.

Повертевшись еще немного по двору и решив, очевидно, что здесь становится опасно, он направился к выходу. Но когда он выходил за ворота, его увидела другая служанка и сказала торчавшим там в ожидании приказаний солдатам:

— И этот был с Иисусом Назореем.

— Да, по-моему, это он отрубил ухо этому придурку Малху, — согласился один из солдат.

Другой крикнул:

— Эй, борода! Ну-ка подойди сюда!

Петр робко подошел.

— Ты спутник человека, что зовет себя Иисусом Назореем? — строго спросил солдат.

Петр замотал головой:

— Я лишь вчера вечером прибыл из Тивериады и никого здесь не знаю, уважаемый.

— Что-то знакома мне твоя рожа… — проворчал солдат и толкнул Петра в спину.

Трусливый тип этот Петр. Неужели в сусеках АК не нашлось кого-то попрофессиональнее? Я бы на его месте прирезал Иисуса еще до посещения Назарета. Конечно, это не стопроцентная гарантия, но…

Апостол-агент поспешил убраться, а незамеченный мною ранее Матфей выскользнул из-за угла и побежал за ним. Поистине, в нем умирал великий репортер…

Происходящее в доме Каиафы оставалось для меня тайной, и я лишь надеялся, что там все идет так, как надо. В фанатичном Давиде Мейере я был уверен. Нужно потом намекнуть Патриарху, что неплохо бы черкнуть благодарственное письмо в Ватикан, ребята Папы все же постарались на славу. Если, конечно, не случится никаких эксцессов.

Мне предстояло еще одно дело, которое я готов был выполнить с удовольствием. Роль предателя мне мало нравилась, а в следующем действии Иуда как раз должен несколько реабилитироваться.

С аппетитом позавтракав, я снова направился к Каиафе. У входа мне встретился бородатый первосвященник, который недовольным тоном спросил:

— Что тебе тут надо?

— Я хотел бы переговорить с Каиафой.

— Нужен ты ему… Говори, что тебе?

Скорчив постную рожу, я промямлил:

— Согрешил я, предав кровь невинную! Первосвященник пожал плечами: