— Голодный, и еще совсем мальчик…

Деньги иссякли неожиданно. Однажды утром обнаружилось, что платить за номер нечем. Мы проскользнули мимо администраторши и стали обходить квартал за кварталом в поисках заказов. Цену называли заниженную вдвое, но из обусловленных шести рублей половину брали авансом. Никто не возмущался, и к вечеру мы собрали двести рублей. Фотографии выбросили. Оплаченный счет в гостинице и ресторанный ужин подняли настроение.

— Вот так и раньше надо было, — улыбался Алик.

— Залоги — тюрьма. Муть у тебя в голове.

— Подумаешь, трешки, — вяло отбивался напарник.

Мне опять приснился дурной сон. Будто бы я в огромном бетонном ангаре. В глубине копошится какой-то человек. Иду к нему, а это Монгол, по пояс голый, весь в каких-то буграх и наростах.

— Это ты заразил меня, сволочь! — его лапищи тянутся к моему горлу.

— Нет, нет, — хриплю я. — Это цемент, от него портится кожа…

Я хватаю Монгола за руку… и она отделяется от туловища…

И снова я очнулся от собственного крика. А с утра опять — беготня, уговоры, залоги, Наташа с ее кошачьими воплями, которые уже не сводят с ума, а только тревожат обитателей соседних номеров.

Наконец приехал Саша, и сразу почувствовал неладное…

— Куда вы смотрели, не знаю, — горячился он. — Нахватали у пьяниц, у детей. Два «лурика» Алик вообще у сумасшедшей старухи принял. Гурам будет очень недоволен, хорошего не ждите. Рассчитываться придется дома.

— Как же так — без расчета? С Гурамом договоримся потом, — я встал у двери.

Саша вздохнул неопределенно и потянулся к еумкё, где лежали деньги.

— Как знаешь, можно и рассчитаться.

Распрямился он мгновенно. В руке блеснуло лезвие опасной бритвы. Но мы тоже оказались не лыком шиты. Алик коротко взмахнул эбонитовой дубинкой. Саша осел на пол. Я поднял «опаску» и засунул в карман.

— Ты больше нас не режь, пожалуйста, — криво улыбнулся Алик. — По нашим подсчетам, с тебя без четвертака три штуки. За моральный ущерб округлим. Давай, гони, и без глупостей.

— Отхаркнутся вам эти гроши… Еще перед Гурамом отчитаться придется!

— Давай, давай, умник…

Саша отсчитал деньги, — правая рука у него заметно дрожала. Когда он ушел, я сказал:

— Как дальше жить будем? С Гурамом шутки плохи…

— Подавится. Ты как хочешь, а я возвращаюсь в Донецк.

— А я что? Буду сидеть и ждать, пока Серик мне кишки выпустит? Лучше б я на заводе остался…

— Ну, пошел травить… Успеешь еще к своим болторезам. А что касается денег — тут меня Наташа навела на одну мыслишку. Чем ждать, пока нам дадут по шапке, стоит попробовать эту шапку выгодно купить.

Такси подвернулось сразу.

— Что ищете, ребята? — водитель, пожилой лысоватый пузан с шустрыми глазками-щелочками, но непохожий на казаха, явно заинтересовался нами.

— Шапки хотим посмотреть. Говорят, тут их можно купить подешевле.

— Надо искать хороших людей. Вы, вижу, ребята деловые. Все меха здесь мы, татары, держим. Познакомлю вас кое с кем. Товар возьмете на дому. Давайте зелененькую — и столкуемся.

Сошлись на тридцатке. На рынке таксист ловко скользнул между рядами.

— Плакала наша тридцатка. «Фонарь» повесил, — Алик растерянно помял рыжую шапку.

— Сколько просишь, хозяин?

— Сто тридцать, — гвардейского роста парень сверкнул золотозубой улыбкой.

— Скинь десятку! — начал торговаться Алик.

— Ни рубля. Смотри, какая красавица!

Алик вынул деньги и бросил шапку в сумку.

— Здесь долго «светить» не стоит, — я взял Алика за руку. — Еще неизвестно, что это за водила. Давай-ка сами прошвырнемся по базару.

Внезапно из толпы вынырнул таксист. За ним шел старик с серебристой жидкой бородкой, смахивавшей на козлиную.

— Рахим, — представился, не подавая руки, козлобородый. — Шапка есть. Сколько надо, столько сделаем. На базар ходить не будешь. Все дам. Сурок, ондатра, лиса немного есть. Каких надо? Все равно, почти вся шапка здесь моя. Поехали в город, через час будете с товаром.

У ворот мы уселись на заднее сидение юркого «Москвича». Водитель — молодой парень с незапоминающимся лицом — всю дорогу молчал. Да и старик разговора не поддерживал. На всякий случай я запомнил номер машины.

Дом, куда мы приехали, располагался почти в центре города. На последнем, пятом этаже за обшарпанной дверью обнаружились такие же ободранные стены. Старик отпер амбарный замок на огромном сундуке. Порылся и начал выкладывать из сундука шапки. Цена была в среднем на десятку ниже, чем на базаре.

— Ты смотри, товар какой! Бери, жалеть не будешь, — Рахим мял меха, выворачивал шапки изнанкой, дул в ворс.

Мы отобрали два десятка шапок: пять рыжих и пятнадцать крашеных. Все они поместились в одной сумке.