С плодовыми папа священнодействует сам. Еще весной он под корень обрезал почти всю малину. Это было «научно». Считалось, что от этой экзекуции малина станет расти лучше. Впрочем, он оставил несколько «контрольных» кустиков.

К осени борщ с морковью смертельно надоел. Мы жаждали ягод. Мы хотели есть малину со сметаной и варить смородиновое варенье.

В ответ на наши вопросительные взгляды папа только многозначительно поднимал брови.

Однажды он вернулся особенно возбужденный. Поставил на стол тщательно завязанный стакан. На дне лежала горстка малины.

– Десять штук, – уточнил папа.

Это был урожай с контрольных кустиков. Остальные не росли.

«Злоумышленники» с соседних участков, не дождавшись общественного суда, жизнерадостно возили свой урожай на машинах.

Зима

Всю зиму папа проводил снегозадержание. Он опустошил кладовку, переломал все фанерные ящики и старые табуретки – делал щиты. Папа опасался, что зима будет малоснежная. Когда по радио передавали: «Ближайшие дни без осадков», папа ходил печальный, почти ничего не ел. Впрочем, когда шел снег, папе тоже было не до еды, нужно было ехать на участок, ставить щиты.

К весне папа похудел на восемь килограммов, но зато встречал ее во всеоружии.

Мульчирование

Мы не узнаем своего участка. Вместо ровных аккуратных грядок – сплошное месиво из чернозема и пожелтевших опилок. Оказывается, папа на зиму присыпал землю опилками. По-научному он называет это «мульчированием». Опилки должны были предохранить викторию от холода. Теперь их нужно «вычесывать». Опилки держатся цепко, а если и вычесываются, то только вместе с викторией. Среди садоводов смятение. Все ищут того, кто первый предложил это самое «мульчирование». Вчера поиски не дали никаких результатов. Каждый обвинял соседа. Но сегодня круг начинает смыкаться. И смыкается он вокруг моего папы, хотя папа утверждает, что засыпал свой участок последним.

А опилки держатся по-прежнему прочно. Папа решил, наконец, оставить их в покое, утверждая, что они превратятся в перегной.

– Послушай, – говорю я, – но ведь для этого нужно по крайней мере пять лет!

– А разве через пять лет нам не понадобится перегной? – отрезает папа.

Триумф злоумышленников

На многих участках пылают костры. Это те самые злоумышленники, которые сажали только картофель и которых должен был судить общественный суд садоводов, сжигают картофельную ботву. Кто-то сказал, что ее нужно именно сжигать, а не перетаскивать на делянку соседа.

Долго спорили, где жечь: прямо ли на участке или вытаскивать на дорогу и сжигать там. Стали жечь, каждый согласно своим убеждениям. И вдруг откуда-то просочился слух, что зола – лучшее удобрение. Теперь те, кто сжег свою ботву на дороге, таскают золу обратно в ведрах. А мы сидим, смотрим и завидуем. У нас ботвы нет. Остается одно: ждать, пока сгниют опилки.

Терем-теремок

– Ну, – сказал папа, – домик я, наконец, купил.

«Купил домик»! Мы с мамой представили себе это примерно так: посредине участка окруженный зарослями малины и смородины стоит сказочный терем-теремок. Он еще пахнет универмагом и с него не сорвана этикетка…

На участке лежала куча досок непонятного назначения. Это и был домик.

Мы строили его три недели. Мы строго придерживались проекта. Мы клали доски, предназначенные для потолка, – на потолок, для пола – на пол, для обвязки – на обвязку. К концу третьей недели почему-то не хватило материала для крыши. Но от солнца уже можно было спасаться.

Через пять лет у нас будут яблоки

Не знаю, чему это приписать, папиному таланту или слепому случаю, но у нас на участке выросла редиска величиной с добрую репу. Правда, только одна. Папа вбил на этом месте колышек и привязал к нему красную ленточку.

По случаю редиски-великана состоялся большой праздник садоводов. Гости долго осматривали землю вокруг колышка, растирали ее в пальцах и даже нюхали. Папа скромно молчал. Потом все сели за стол. Редиска была вынесена на блюде, разрезанная по числу присутствующих.

В самый разгар пиршества пошел дождь. Он лил не переставая два часа. Мы спасались в собственном домике и промокли до нитки.

Возвращались поздно по расквашенной дороге. По той самой, которая скоро превратится в шоссе, как утверждает папа.

– Ну, вот, – сказала мама. – А через шесть лет и яблочки будут.

– Теперь уже через пять, – поправил папа, выливая воду из ботинка.

ЗА ВОДОПЛАВАЮЩЕЙ ДИЧЬЮ

Сборы

Собираться на охоту мы начали еще в четверг. Я набивал патроны. Виктор смазывал свои «Зауэр – три кольца» и тоном бывалого медвежатника говорил:

– Главное – не прозевать день открытия, пока утка непуганая. И все-таки день открытия мы прозевали – Виктор не успел оформить отпуск. Зато в понедельник мы встали чуть свет и, взвалив на плечи тяжелые рюкзаки, отправились на пристань.