К тому времени, когда шесть лет назад Линда позвонила в слезах, прося о помощи, она уже долгое время занималась проституцией, но тогда звалась Майклом. Преображение не завершилось, прекрасная женщина все еще оставалась заточенной в мужском теле, и легкая щетина обрамляла ангельское лицо – высокие скулы, полные губы, синие глаза. Майкл обратился к Бруно, чтобы тот оградил его от преследований клиента. В то время транссексуал отдавался за гроши и шел с кем попало. И наткнулся на типа, который сначала вступал с ним в сношение, а потом избивал, вопя, что его принудили к противоестественному акту. Но все время возвращался, отыскивал его, каялся. И все начиналось сызнова, каждый раз с одним и тем же эпилогом.

Майкл не знал, как долго еще сможет это выдержать. Он пытался отделаться от преследователя, но безуспешно. Становилось все труднее замазывать синяки. Бедняга был до смерти напуган.

Работая в аду, Бруно легко мог себе представить, чем все это кончится. Транссексуалы – излюбленные жертвы людей, склонных к насилию, и неудачников, пропитанных желчью. И, заглянув в глаза Майкла, частный сыщик сразу понял, что положение серьезное и никакая полиция тут не поможет. Если он не вмешается, этот хрупкий испуганный ангел наверняка умрет.

Чтобы заставить преследователя исчезнуть, недостаточно угроз или даже побоев; наваждение не одолеть физической болью, это все равно что во время пожара пытаться заговорить пламя. Самым надежным способом остановить того человека было убить его, но Дженко не промышлял убийствами, поэтому он выработал план. Поскольку тот тип был брокером в известном инвестиционном банке, Бруно заплатил хакеру, чтобы тот вошел в базу данных и перевел крупные суммы со счетов инвесторов на личный счет обидчика. После оставалось дождаться, когда кто-нибудь обнаружит кражу. Того мужчину осудили на десять лет за мошенничество и незаконное присвоение денег. В тюрьме он сможет дать волю своим инстинктам или оказаться во власти инстинктов чужих. Майкл наконец-то освободился.

– Что это значит?

Голос Линды чуть дрогнул, и, даже не глядя на нее, Бруно сразу понял, что она расстроена. Слегка повернул голову и увидел, как она застыла на пороге, перебросив через руку льняной пиджак и вглядываясь в листок. Все сразу стало ясно: перед тем как положить одежду в сушилку, она очистила карманы, чтобы не испортить содержимое.

– Что это такое?

Бруно немного приподнялся. Ну вот, приехали, сказал он себе. Он ни с кем не говорил об этом, боясь, что написанное воплотится, станет реальностью. Если же слова останутся на бумаге, не вырвутся за пределы листка, есть еще надежда, что все обойдется.

Нет, никакой надежды нету.

– Это талисман, – ответил Бруно.

Но Линда, кажется, растерялась вконец.

– Знаешь, что такое талисман? Это оберег, предмет, которому мы приписываем магическую силу. Вроде твоих единорогов.

– Что ты несешь, Дженко? – Она разозлилась. – Здесь написано, что ты скоро умрешь…

Он понял, в чем дело. Обнаружив, что это медицинская справка, Линда быстро пробежала текст, но, запутавшись в медицинских терминах, стала отчаянно искать ответа. И нашла в последней строке. Два слова.

«Прогноз: неблагоприятный».

То же самое случилось с Дженко, когда он скользил глазами по документу. Все, что написано, не в счет, кроме последней строчки. В справке могло быть написано что угодно. Какая, в сущности, разница? Те слова относились к ушедшему времени, а прошлое уже потеряло значение, жизнь, которая длилась до данного момента, утратила смысл. Эти два слова, холодные, официальные, ставили предел. Больше ничего не будет так, как раньше.

– Что происходит? – Она испугалась по-настоящему. – Почему?

Бруно встал, пошел ей навстречу: она сама не могла даже сдвинуться с места. Взял листок у нее из рук и повел к дивану.

– Сейчас я попробую тебе все объяснить, но ты должна меня выслушать. Хорошо?

Линда кивнула, едва сдерживая слезы.

– Я подцепил инфекцию. – Бруно похлопал себя по грудной клетке. – Бактерия проникла в околосердечную сумку, сам не знаю как, да и врачи не знают. – Какой-то монстр, кто-то чужой пожирал его сердце. – Они говорят, что ничем помочь нельзя, болезнь обнаружили слишком поздно.

Линда перебила его:

– Ты должен лежать в больнице. Они должны хотя бы попробовать… Они не могут оставить тебя умирать просто так, ничего не предпринимая. – Она сорвалась на крик, пронзительный, почти истеричный.

Бруно стиснул ей руки, покачал головой. Не хватило духу признаться, что, когда он спросил, существует ли какое-то лечение, врач посоветовал хоспис. Но Дженко не хотел затвориться там, куда отправляются лишь затем, чтобы умереть.

– Хорошо еще, что это случится внезапно, я практически ничего не почувствую. Что-то оборвется в груди, и через несколько секунд меня не станет. Как выстрел из пистолета. – Невидимая пуля, направленная прямо в сердце, – нельзя сказать, чтобы сравнение ему не нравилось.