Вот когда вы выучите, дорогая Мария, в чем разница между нитратами и нитритами, вот тогда и поговорим о пересдаче. А пока, идите с миром, девочка. И не забудьте про практику в следующий вторник.

До свидания, — как можно равнодушнее выдала я, прежде чем покинуть ненавистный кабинет.

Стоило мне оказаться в коридоре, как я сразу же уткнулась носом в чью-то широкую грудь. Поморщившись от боли и неприятных ощущений, я отступила, стараясь рассмотреть того «камикадзе», который попался у меня на пути. Но, поняв, что это совсем не камикадзе, а всего лишь мой главный подельник и союзник, Стас Миронов, успокоилась.

Привет, — улыбаясь во все свои двадцать восемь зубов, протянул Стасик, подставляя руку для нашей традиционной «пятюни», но у меня совсем не было настроения отвечать на рукопожатие. Поняв это, Миронов убрал руку, но улыбаться не перестал.

Станислав, Стас, он же Ананас (в виду созвучности своего имени с любимым фруктом Валерии и прозванный так благодаря моей фантазии), был всегда чересчур радостным и позитивным. Как-то раз Соколова даже заявила, что Миронов наверняка что-то принимает, поэтому и ходит всегда с лицом, как у «неадекватного придурка» (цитатка Лерки, если что). И, если честно, такая жизнерадостность порядком напрягала мою спокойную, но не всегда здравомыслящую натуру.

И этот раз не стал исключением.

Отстань, Стас, — отмахнулась я, направляя в сторону лестницы, ведущей на первый этаж. Хотелось поскорее покинуть враждебную территорию.

Что, Михалыч опять завалил? — с сочувствием в голосе спросил приятель, на что я угрюмо кивнула. — Снова язык потерял связь с мозгом и ты не смогла ответить ни на один из вопросов Цербера?

Я вновь кивнула, не желая особо комментировать случившееся в кабинете.

Вот если бы он начал с задач, я бы ему их в два счета решила! — все же не выдержала я. — А он пристал со своими ионами, будто бы это что-то важное! Надоел он мне!

Ловко минуя коридоры университетского корпуса, и я, и Миронов, довольно быстро оказались на улице. Уже теплые лучи весеннего солнца сразу же поспешили укутать меня и успокоить, от чего я даже на секунду расслабилась.

Да не расстраивайся ты так, — ободряюще улыбнулся Стас, идя рядом со мной в сторону парковки. — Подумаешь, Котиков зачет не поставил! Между прочим, войди в положение мужика! У него и без тебя сейчас забот хватает.

Интересно, каких? — недовольно пробурчала я, все еще дуясь на преподавателя, аки мышь на крупу. — Ах нет, прости, забыла. У Цербера же столько еще подопытных кроликов-студентов, кому он не съел чайной ложечкой мозг! Как можно было забыть об этом его важном деле?!

Зря смеешься, Машка, — Миронов на секунду нахмурился, словно бы не одобряя моих слов, но непонятное выражение на лице друга исчезло так же быстро, как и появилось. — У Михалыча сын из-за границы на этой неделе возвращается, вот он весь и на нервах.

Да ладно! — удивилась я, услышав последнюю фразу. — Такие тираны еще и размножаются? Интересно, что это за «котик», его сынуля.

Стас промолчал, и судя по тому, какой недобрый огонек мелькнул в его взгляде, эту тему приятель больше продолжать не собирался.

Добравшись до стоянки в полной тишине, я по привычке уже было собиралась забраться в горячо любимый «Форд» Стаса, но кто-то (а именно кто-то ужасно противный), остановил меня.

Мария! Веленская! — выкрикивал мое имя староста курса, вприпрыжку продвигаясь в нашу с Мироновым сторону. Ваня Барсуков (в просторечье Барсук) напоминал сейчас взволнованного кролика-переростка, активно размахивающего какими-то бумажками, которые так и норовили выскочить из хилых ручонок молодого человека.

Закатив глаза и изобразив на своем лице самое страшное разочарование, я захлопнула дверцу машины и обратила все свое скромное (и не очень) внимание на старосту.

Мария, как же хорошо, что я тебя все-таки нашел!

«Очень!» — чуть было не ляпнула я, но владелец авто вовремя ущипнул меня за руку, заставляя тем самым заткнуться.

Что случилось, Ванечка? — вместо того, чтобы смачно и с особой радостью послать Барсука куда подальше, ласково пропела я. Иван даже зарделся от такого моего обращения и едва ли не покраснел, словно невинная барышня.

Маш, тут такое дело, — почесав лохматую светлую макушку, начал староста, — у нас ребята сегодня в баскетбол с командой факультета генной технологии играют, а поболеть за них некому. А ребятам же поддержка нужна, сама понимаешь.

Я едва не прыснула от смеха. Может, студенты-химики и были в числе лучших учащихся нашего небезызвестного в стране университета, но вот спортсменами они были паршивыми. И это еще было мягко сказано.

Так конечно сегодня все заняты, — встрял в наш разговор Миронов, опережая мои едкие комментарии. — Сегодня же праздник бухла и музла.

«Праздником бухла и музла» всего лишь гордо именовался один-единственный день недели — четверг. Просто как-то так сложилось в студенческой тусовке, что все самые лучшие и шумные вечеринки и праздники для любителей получать знания проводились именно в этот день. И, конечно же, четверг считался святым днем, когда можно было напиться без зазрения совести и прогулять в пятницу пару лекций.