— Дорофея, в последний раз по-хорошему прошу тебя остановиться. Иначе я возьму ситуацию в свои руки.

— Ага, все он понял относительно отношений между нами, — не обращая внимания на его слова, продолжала гнуть свою линию шатенка, — так понял, что быстренько в Италию засобирался. Наигрался, да? Надоело?

Пазл начал складываться. Только теперь до Сальватора дошло, что же произошло на самом деле и почему его прекрасная Фея так себя ведет.

— Ну, все я предупреждал, — толи сказал, толи прорычал Ломбарди, и одним уверенным движением поменял правила игры.

Руки Дорофеи оказались заведенными за голову и сжатыми его сильными пальцами, тело же распласталось между ним и полом.

— Отпусти. Отпусти немедленно. Я еще не закончила, — попыталась сопротивляться девушка, но быстро поняла свою ошибку.

Все движения ее тела не помогли освободиться, но разожгли внутри огонь желания. Гнев и страсть — гремучая смесь. Она поняла это, заглянув Сальватору в лицо и прочитав там ответные чувства.

Он же попытался утихомирить свои бурлящие фантазии и тихонько произнес:

— Это все было ДО.

— Было ДО? — Не понимая о чем речь, повторила девушка.

— Да, до того, как эмм… твой телефон утонул в ванной.

Несмотря на обстановку и положение ему удалось ее рассмешить и гнев немного утих.

Отсмеявшись, мужчина уже более четко сформулировал свою мысль:

— Я думал, что ты меня не простила за похищение и вообще за все те неприятности, что свалились на плечи с моим появлением. Поэтому решил больше не испытывать судьбу и оставить тебя в покое. Мне казалось, что это будет правильно. Казалось до того как я услышал в трубке мелодичный голос, от которого окончательно сорвало крышу.

Дорофея облизнула пересохшие губы, даже не подозревая как соблазнительно это выглядит.

И без того темные глаза Сальватора превратились в сгущающийся мрак, мрак в котором ей захотелось потеряться навечно. Но все же он неплохо контролировал себя, не позволяя ни одного лишнего движения, не давая страсти взять верх до тех пор, пока они не прояснят абсолютно все.

Наконец набравшись смелости Дорофея произнесла:

— Тогда в больнице я не то имела ввиду. Точнее то, но не так. Точнее… в общем мне не хотелось, чтобы ты видел меня такой слабой, побитой, страшной.

– Для меня ты никогда не будешь страшной, — заверил ее Сальватор, — а побитой я видел тебя и на дороге, когда Антон…

— Извини, именно в моих синяках, ссадинах и ранах Антон ни капельки не виноват. Это мы с Варварой сцепились. Не знаю, что на меня тогда нашло, но абсолютно не жалею об этом, — проговорила Дорофея, — и на дороге все было не так. Я кричала, Антон пытался остановить меня, сжав горло, но я дернулась и ударилась об асфальт. А потом… только слабость. Окончательно пришла в себя на больничной койке и там же поняла, что не хочу, чтобы любимый мужчина видел меня такой, но это вовсе не означало то, что ты себе придумал. Я ведь люблю тебя.

Это такое короткое, но долгожданное признание ошеломило обоих.

Красивые серые глаза заволокли не прошеные слезы, но девушка старалась не обращать на них внимания, ведь все это произошло с ними из-за постоянных недомолвок и ужимок. Больше она на эту удочку не попадется.

— Все так закрутилось. Симоронские ритуалы, наша случайная встреча в парке, стычка у такси, знакомство в магазине, повышение, визит гадалки с ее дурацкими путаными предсказаниями, Виктор, Варвара, твое внезапное признание в любви, а потом приезд Энрики. У нас все так сложно.

Дорофея уже не сдерживала слезы, ведь вместе с ними выходили горечь, отчаяние и боль последних событий, оставляя в душе только то, что давало надежду на светлое, безоблачное будущее.

— Перестань плакать, любимая, — ласково шептал ей на ушко Сальватор, — я тоже вел себя абсолютно непростительным образом, как юнец, не соображающий ничего в искусстве соблазнения. Тем не менее, могу тебя заверить, что ни Варвара, ни Энрика, ни любая другая девушка на планете никогда не была мне так важна, как моя непокорная прекрасная Фея. Глупость конечное, но я думал, что приревновав и побоявшись меня потерять, ты признаешься, что любишь. Мне так нужно было услышать эти слова. Сам не знаю зачем, ведь видел же, что небезразличен тебе.

— Я люблю тебя, люблю, слышишь, — сквозь слезы произнесла Дорофея, — и ты люби меня. Люби прямо здесь и сейчас. Люби так, как никого не любил до этого.

Об этом мужчину не требовалось просить дважды, особенно учитывая то, сколько времени они потеряли из-за собственной глупости.

Руки Дорофеи все еще были в захвате, когда Сальватор сначала легкими поцелуями осушил ее соленые слезы, а потом страстно припал к бледно-розовым сладеньким губкам. Подхватив девушку на руки, он понес ее к дивану. Положил в ворох подушек и больше ни на секунду не дал опомниться, словно боялся, что все сказанное до этого могло ему почудиться, а девушка, страстно извивающаяся под ним, умела проворно растворяться в воздухе в любой момент, ведь кто его знает, что можно ожидать от этих сказочных созданий.