— А это тебе на десерт, — произнес Морис, водружая на стол огромное блюдо, на котором возвышалась отрубленная голова ее возлюбленного рыцаря.

Этьен сделал долгую паузу и заключил:

— Занавес.

Я задумчиво похрустывала яблоком. Надо же, какая фантазия у парня! Такое придумать! Даже у меня не хватило бы фантазии. Потом я перевела взгляд на Эвелину. Она была бледна как смерть и судорожно хватала ртом воздух. Да уж, впечатлительная натура.

— Боже, какой кошмар, — пролепетала она, прижав ладони к щекам, — Этьен, где ты вычитал такое?

— В одной из книг библиотеки, — отозвался он, — можно, я не буду сообщать тебе ее название?

— Именно об этом я и хотела тебя попросить, — поспешно сказала Эвелина.

Этьен перевел глаза на меня, некоторое время наблюдал, как я жую, а потом спросил:

— Вам не станет плохо, ваша светлость?

— Почему мне должно стать плохо? — осведомилась я со справедливым удивлением.

— За обедом вы съели три пирожных.

— Вы считали? — съязвила я.

— Тогда ваш желудок сделан и стали, — заключил он, — кстати, вы вообще, слышали, о чем я рассказывал?

— Конечно, — кивнула я, — очень забавная история, где нет ни слова правды.

Эвелина тоже уставилась на меня, точнее, на огрызок яблока, который я держала в руках. Она была уже не бледной, а нежно-зеленой. Схватившись руками за горло, девушка поспешно вскочила и вылетела за дверь.

Я удивилась чуть больше. Что я такого сделала? По-моему, я ела яблоко по всем правилам этикета и не чавкала при этом. Что же произвело на Эвелину такое впечатление?

Этьен, кажется, вообще не заметил ее ухода. Он запальчиво произнес:

— Ах, ни слова правды?

— Точно, — подтвердила я, — выдумал от начала и до конца.

— Ну знаете ли! — подскочил он со стула, — я могу принести вам книгу, в которой описана эта история.

— Принесите, — согласилась я, — желательно, сейчас.

Как я и думала, охоты спорить у него поубавилось. Этьен скривился и вновь сел.

— Кстати, причем тут меч? — удачно припомнила я.

— Какой меч? — удивился Этьен.

— Забавно, — я фыркнула, — вы ведь сами говорили, что с тем ржавым кривым мечом, что висит на стене в оружейной, связана леденящая кровь история. Забыли?

— Вовсе нет, — стал оправдываться он, — этот меч принадлежал тому несчастному рыцарю.

— А-а, — протянула я и взяла из вазы последнюю грушу, — вероятно, этот меч нашли при раскопках, когда сооружали фундамент замка. А рядом услужливо лежала рукопись с вашей историей. Славно.

Тут Этьен неожиданно весело рассмеялся, откинувшись на спинку стула.

— Ладно, — сказал он, — сдаюсь. Ты угадала. Я все выдумал.

— Кажется, мы не переходили на "ты", — я приподняла брови.

Однако, он наглец.

— Так давай перейдем, — не смутился Этьен, — это очень удобно.

В самом деле, сообразила я. Особенно, когда я соберусь сказать ему какую-нибудь гадость. А зная меня, в этом можно не сомневаться. И все-таки, я была не слишком довольна предложением перейти на "ты". На мой взгляд, Этьен как был наглецом, так им и остался.

— Ну как? — между тем спросил он, наблюдая за моими размышлениями.

— Хорошо, — отозвалась я, поднимаясь с кресла.

Все равно, делать здесь мне было уже нечего.

— Не скажешь, где, случайно, может быть Эвелина?

— Наверняка, у себя в комнате, — Этьен пожал плечами, — прямо по коридору, потом направо, поднимешься по лестнице, увидишь еще один длинный коридор, повернешь налево, потом снова налево. Третья дверь — то, что требуется.

Я ошеломленно покрутила головой. Так, направо, налево… Или нет, сперва прямо, потом направо… Тьфу, черт!

— Послушай, — я посмотрела на Этьена, — ты не мог бы показать мне это место?

Он усмехнулся, прекрасно понимая мои колебания. Сделав паузу, специально, чтобы меня позлить, он величественно кивнул.

— Хорошо, покажу, — и направился к двери, — новому человеку ориентироваться в нашем замке сложно.

— В "нашем"? — не выдержала я, — кстати, а кто ты такой? Я имею в виду, кем ты приходишься Каронакам?

— Разве тебе не сказали? — удивился он, оглядываясь на меня, — я сын кузины дочери двоюродного брата матери Огюстена.

Это было в высшей степени понятно. Почти также понятно, как и описание маршрута к комнате Эвелины.

— Сын кузины дочери матери…, - повторила я машинально, — а что это значит?