— Браво! — воскликнул Этьен и зааплодировал, — это было великолепно! Кузен, ты был на высоте!

Мне показалось, что ему осталось недолго обременять этот свет своим присутствием. На его месте я бы постаралась вести себя деликатнее, что ли. Герцог просто позеленел. Он быстро начал подниматься вверх по лестнице, не сказав Этьену ни слова. И именно это убедило нас, что нужно уносить ноги как можно скорее.

Не сговариваясь, мы слаженно метнулись назад. Впереди мчалась Эвелина, на ходу выкрикивающая нечто вроде: "Ой, мамочка! Он нас убьет!" За ней, отставая на шаг, бежала я, понимая, что если герцог нас догонит, то достанется всем без исключения. Шествие замыкал Этьен, с которого давно слетела всякая веселость.

Залетев в комнату, мы в шесть рук бросились запирать дверь. И естественно, у нас ничего не вышло, засов был всего один. Наконец, Этьен, уловивший шаги Немезиды совсем рядом, бесцеремонно отпихнул нас обоих и запер дверь. Потом обернулся, к нам, привалившись к ней спиной. Он облегченно перевел дыхание.

— Кажется, пронесло.

— Как ты мог! — трагическим шепотом воскликнула Эвелина, — как ты мог!

Я окинула взглядом бледную, вздрагивающую после нервного потрясения девушку, взъерошенного Этьена и засмеялась.

— Ты просто ужасен! Ничего, более отвратительного я еще не видела! Белла, хватит! Тут нет ничего смешного!

— Вы так весело живете, — выдавила я сквозь смех, — просто завидно.

— Что я такого сделал? — вопрошал Этьен, не обращая внимания на меня и обращаясь исключительно к Эвелине, — можно подумать, я заставлял эту особу устраивать скандал на виду у всех!

— Кто просил тебя вмешиваться? Не мог промолчать?

— Не мог! Я просто в восторге, что эту особу наконец выставили вон.

— Я тоже! Но не таким же образом! Ты нас выдал! Теперь Огюстен знает, что мы подслушивали.

— Кто подслушивал? Они так вопили, что было слышно за милю. Не стоило прилагать никаких усилий.

— Он теперь подумает, что мы специально это сделали!

— Боишься, что твой братец тебя отшлепает? — фыркнул Этьен.

— Ты бы лучше о себе побеспокоился!

После чего, они оба обернулись ко мне и в один голос рявкнули:

— Белла, прекрати!

Стоит ли замечать, что я веселилась на протяжение этой замечательной беседы?

— Простите, — сказала я, — не могла удержаться.

Этьен махнул рукой.

— А, что с нее взять! Она постоянно хихикает. И не устает ведь.

Он приник ухом к двери и прислушался. Эвелина шепотом спросила:

— Ну? Что там?

— Тихо, — отозвался он.

— Думаешь, он все еще стоит там?

— Не знаю.

— Посмотри, может быть…

— Ну, уж нет, — отрезал Этьен, — не буду и тебе не позволю. Нужно дать ему время успокоиться.

Эвелина поспешно согласилась с этим заявлением. Она села на стул и обхватила голову руками.

— Боже, как я теперь смогу смотреть ему в глаза! Господи, ну почему мы туда побежали?

— Потому, что кое у кого разыгралось любопытство, — и кузен повернулся ко мне.

Они наконец нашли крайнего. Стоило ли удивляться, что им оказалась я?

— Белла! — хором вскричали они, — зачем тебе понадобилось на это смотреть?

— Никогда не видела, как выставляют за дверь?

— Никогда, — подтвердила я.

— Это все из-за тебя! Если б ты туда не побежала, ничего бы не было!

— И что теперь делать? Вот, и думай! Я теперь за дверь не выйду!

— Нашла зрелище!

— А кто аплодировал? — не выдержала я, — кто хлопал в ладоши? Это ты виноват, что он нас заметил!

Эвелина со свирепым видом повернулась к Этьену. Кажется, ей в данную минуту было все равно, кого обвинять во всех смертных грехах. Но Этьен вдруг прошипел:

— Тихо!

Мы замолчали. Он прислушался к звукам, доносящимся из-за двери.

— Что там? — спросила Эвелина, бледнея и становясь меньше на глазах.

— Я слышу шаги, — ответил кузен.

— И что?

— Они удаляются.

— Он пошел за топором, — внесла я свою лепту во всеобщее смятение, — будет ломать дверь.

— Мама! — взвизгнула Эвелина.

Мы просидели в этой комнате до самого вечера, то и дело переругиваясь и поочередно нападая друг на друга. Когда уже не оставалось сил выносить общество столь склочных и скандальных особ, я встала и завила:

— Хватит. Я пошла.

— С ума сошла! — ахнула Эвелина.

— Собираешься вечно здесь сидеть? Над нами уже потешается весь дом. Три болвана заперлись в комнате и трясутся от страха. Да пусть меня лучше убьют!