После того, как его тело успокоилось, он передвинул меня, чтобы выскользнуть из меня. Он крепко обнял меня, обернув руки вокруг моего живота, и уткнулся мне в шею, дыханием охлаждая мою кожу.

Я почувствовала сонливость в его надёжных объятиях, мои веки всё тяжелели, пока я и вовсе больше не смогла открыть глаза.

Должно быть, это был сон, в котором он пообещал защищать меня и служить убежищем от кошмара моей жизни.

Его слова освободили меня от страха, поджидающего меня с новым днём.

Глава 20

«Заключённый - это не только тот, кто совершил преступление, 

но и тот, кто цепляется за совершённое, проживая его снова и снова.» 

– Генри Миллер.

– Доброе утро, Алекс. Я здесь, чтобы помочь тебе принять ванну, затем мы пойдём за твоими лекарствами и вместе позавтракаем. Ты хорошо спала?

С трудом разлепив глаза, я сморгнула дымку сна и увидела Терри, стоящую надо мной. Она была похожа на ангела на фоне голубой комнаты, где я проснулась.

– И тебе привет.

– Я всё гадала, проспишь ли ты весь день или, наконец, вернёшься к жизни.
– Она улыбнулась, и от этого на её щеках появился румянец, а глаза замерцали юмором и добротой. То, что кто-то, как Терри, смог оказаться в столь ужасном месте как это, было за пределами моего воображения. Она была такой медсестрой, которая работала в детской больнице, которая обволакивала их материнской любовью и читала им истории, пока их маленькие глазки не уставали, и они не проваливались в блаженный сон.

– Доктора Хатчинсона вызвали насчёт нового пациента, и он попросил меня присмотреть за тобой утром, пока он не сможет вернуться и продолжить твой сеанс терапии с прошлого вечера.

Я засмеялась на её объяснение и вспомнила, что за терапию он провёл. Моё тело всё ещё болело в том месте, где был его член, и я ухмыльнулась, думая о сладкой боли, которую он оставил после себя, и о том, как страдала без него. Приняв сидячее положение, я скинула ноги с матраса и встала, ухватившись за плечо Терри, чтобы прийти в равновесие.

– Эй, красавица. Не знаю, что с твоим равновесием этим утром, но тебе нужно быть осторожней после всего, что случилось за прошедшие несколько дней.
– У неё был нежный смех, и я улыбнулась, услышав его.

Как только я твёрдо встала на ноги, она взглянула на меня с сочувствующим выражением лица.

– Прости, что прошу тебя повернуться. К сожалению, из-за безобразия, произошедшего с Эмерсоном, мы обязаны всячески сдерживать тебя, пока ты ходишь по зданию. Я не думаю, что ты сможешь навредить кому-то из нас, но существует такая политика. Уверена, ты всё понимаешь.

Надев на меня толстую парусину, она потянула за ремни, чтобы зафиксировать мои руки вокруг живота.

– А мы не можем использовать вчерашние цепи, Терри? Они были намного удобнее, чем эта рубашка.

– Прости, милая, но я нигде не могу их найти. Доктор Хатчинсон клялся, что оставил их в комнате после того, как снял их вчера, но я везде посмотрела и не нашла их.
– Она цокнула языком и добавила, - Думаю, это к лучшему, что они пропали, я отдала ключ доктору Хатчинсону прошлой ночью, и он так и не вернул мне его. Он такой глупец, всегда спешит в это место, чтобы заботится о людях. Клянусь, такое чувство, будто он никогда не уходит домой. Он так предан своим пациентам. Нам повезло с ним.

Я рассмеялась.

– Да, думаю так и есть.

Она в последний раз затянула ремень и полностью облачила меня в стягивающую одежду.

– Пора идти.

Я шла по коридорам, и взгляд каждого человека, пациента или сотрудника был устремлен на меня. За несколько дней я превратилась в циркового уродца, в чёрную вдову, убивающую мужчин, независимо от того, любовники они или нет. Улыбнувшись, я подняла подбородок. Воспоминание о Джереми дало мне силу держать мою голову поднятой, а плечи расправленными. Свет в этой дыре всё ещё мигал; я же, в свою очередь, получала нахмуренные лица от сотрудников, желающих мне навредить, но мне было наплевать. Больше ничего не имело значения, не тогда, когда кто-то, как Джереми, был на моей стороне.

Не было ничего, что бы смогло сбить меня с ног или встать на моём пути; ничего, из-за чего бы я, сгорбившись, забилась в угол, пока кошмары заполняли мой разум, делая меня уязвимой к издевательствам, ставшими второй натурой этого места.

После того, как я быстро помылась, на меня снова надели ограничители, и повели по коридорам к окошку выдачи лекарств, возле которого я резко остановилась. Инстинкт настиг меня, несмотря на моё хорошее настроение, и я отказалась приближаться к окошку, в котором Джо раздавал пациентам ежедневные дозы наркотиков. Салли, Лесли и Мишель стояли в стороне, глотая содержимое своих маленьких белых кружек, а потом высовывали языки для медсестёр, чтобы показать, что они полностью проглотили их ежедневный яд.