– Конечно.

– Тогда действуй, а я пока поищу варенье в кладовке.

Витька перегородил Кристине дорогу.

– Вы что, на самом деле собираетесь печь блины, словно ничего не случилось?
– зашипел он.
– Ты ведёшь себя очень странно. Или ты на самом деле решила побыть в роли матери?

Кристина легко залепила ему пощёчину. Она так давно мечтала это сделать, чтобы отомстить и, наконец, нашла повод.

– Если ты вместо того, чтобы помогать, будешь драматизировать, убирайся отсюда. Я позвоню, когда твоя дочь будет в порядке, и ты сможешь забрать её.

На мужчин пощёчины действуют по-разному. Кто-то отвечает тем же, кто-то обижается и уходит, а некоторые приходят в себя. Видимо, эта лёгкая встряска приводит их мозг в порядок. Таких единицы, но, к счастью, Витька относился к их числу. Он схватил руку Кристины.

– Прости. Она сводит меня с ума этими разговорами. И ты её поддерживаешь.

– Мне приходится это делать. Осталось немного. Блины отвлекут её. К тому же ей понадобятся силы. Это очень тяжелый процесс, как я слышала.

– Ладно, возьму себя в руки. Ты не представляешь, как тяжело её видеть в таком состоянии.

– Могло быть гораздо хуже.

Кристина спустилась в кладовку и нашла банку с клубничным вареньем, сохранившуюся с тех времен, когда она дружила с Корзиной. Клубника с её дачи. Кристина подумала, что скучает по Корзине. Единственная подруга. Витька стоял возле кладовки. Вид у него был растерянный.

Кристине захотелось ткнуть его в бок и сказать, чтобы он собрался.

– Ты хоть догадался позвонить жене?

– Да. Вчера. Сказал, что Алёнка со мной на даче, и я попробую её привести в норму, на что та с лёгкостью согласилась. Не думаю, что Алёнка ей нужна в таком состоянии.

«Ну и родители», - пожала плечами Кристина, подавляя желание выругаться.

Алёнка уже заместила тесто, Кристина начала ей помогать, Витька ушёл к телевизору. На миг ей показалось: прошлое вернулось.

– Можно я буду печь блины?

– А ты умеешь?

Прошлое, может, и вернулось, но та Алёнка не умела так ловко печь блины, как эта, она бы сидела бы у телевизора с папой и капризничала.

Девочка сняла сковородку с огня и перевернула блин, ловко подкинув его вверх, даже не используя лопаточки.

«Мне есть чему у неё поучиться», - подумала Кристина, наливая в чайник воду.

И вскоре они уже втроём поедали блины и смотрели телевизор. Волнение предстоящей процедуры только прибавило аппетита Кристине и Виктору. Алёнка же, напротив, съела только два блинчика и увлеклась мультиком про птичку. Кристина ещё не успела собрать тарелки, как раздался звонок.

Алёнка встрепенулась:

– Кто это?

– Наверно, Серафим, - Кристина пошла к двери, Виктор за ней.

– Я бы хотел с ним поговорить, прежде чем он начнёт. У меня много вопросов.

– Твоё право, - ответила Кристина, думая о том, что Алёнка, пекущая блины, нравилась ей куда больше настоящей Алёнки.

Серафим показался Кристине очень высоким и худым. Его длинные чёрные волосы были забраны в хвост и гладко зачёсаны назад. Наверно, его можно было назвать красивым, если бы не борода и усы, которые делали его похожим на священника.

– Как она? – спросил он у Кристины.

– Неплохо. Мы позавтракали. Она испекла нам блины.

– Моя дочь не умела печь блины, - тут же заметил Витя.

Серафим кивнул, протягивая ему руку, которую Витя тут же пожал, называя свое имя. Кристина подумала, что полное имя «Виктор» к нему не идёт.

– Ты хотел о чём-то спросить, – напомнила Кристина Витьке, который слишком пристально рассматривал Серафима.

– Хотел узнать о процедуре. Насколько она опасна.

Серафим помедлил с ответом.

– Мне надо сначала осмотреть девочку, а потом делать выводы. Без вашего согласия я не буду ничего делать.

Виктор кивнул, и Кристина пригласила Серафима в дом. Алёнка сидела на том же месте и смотрела мультик. Щеки её раскраснелись от горячего чая и блинов. Увидев Серафима, она произнесла «Здрасьте», не отрываясь от экрана.

– Будете чай с блинами? – спросила Кристина у Серафима.