Огромный циферблат висит в воздухе сам по себе. Теперь на нем видны маркировочные полосы там, где должны быть «12», «3», «6» и «9». Стрелки двигаются с одинаковой скоростью, но не обязательно правильно отсчитывают время{65}.

Две расчлененные великанши, сойдясь в смертельной схватке, пинают друг друга гигантскими голыми ногами и используют огромные груди вместо гибельных снарядов. Под конец они превращаются в груду органов, хотя каждый цел — не раздавлен, не окровавлен, не изувечен, просто выброшен на рубероидную крышу.

Третья расчлененная женщина, распятая на изломанном деревянном кресте, полностью ушла в себя, охвачена страданиями{66}.

Все эти видения являлись мне, когда я поклонялся ноге Аниты.

Какова бы ни была подлинная их природа, странное неземное чувство охватило меня. Кажется, Анитиной ноге явились те же зрелища, ибо нога эта затряслась.

Я ухватил один трясущийся палец губами и не отпускал. Попытался взять в рот все пальцы, но чуть не порвал губу. Тогда я решил заняться лишь большим пальцем. Над чувством, охватившим меня, я был не властен. Я не мог отпустить ее палец. Ощутил себя полностью свободным.

Дыхание мое сбилось. Я прыгал туда-сюда, катался по полу, не отпуская пальца. Громыхая, сверху надвигалось небо, я летел прямиком к сверкающей цепи и гигантской туфле.

Но не долетел… и упал.

Палец Аниты проник глубже — ко мне в горло, в живот. Он словно раздирал меня изнутри{67}.

И внезапно я получил удар по голове. Анита врезала мне тяжелой книгой.

28. Обсуждаем мой статус

Назавтра после видения я проснулся уже другим слугой{68}. Однако мне разрешили остаться в койке; принесли воду с сахаром.

Анита пришла к моей постели и дозволила поцеловать ей ноги. Она поведала мне о своих свежих исследованиях — понял я отнюдь не все. Но из того немногого, что мне удалось постичь, я делаю следующий вывод: в своей работе она пришла к тому, что прискорбный удел человечества можно существенно облегчить добровольным рабством под надлежащим контролем.

Проблема в том, что рабов невозможно осчастливить навсегда. А Хозяйки не могут бесконечно долго принимать услуги недовольных рабов. В таком случае Хозяек подмывает либо распустить команду, либо избавиться от рабов вообще.

Подобное решение никому не подходит. Следовательно, вопрос в том, как содержать рабов в довольстве, поддерживать в них жизнь и стремление служить, между тем ограждая Хозяек от раздражения и скуки, связанных с тяжким бременем господства{69}.

Анита сознает, что в ее теории есть серьезные недостатки. Ее расстраивает моя неспособность перенести природную жажду служить в абстрактную интеллектуальную сферу. Проще говоря, свое желание я в силах удовлетворить лишь физическим путем.

Беседа эта вдохновила меня на поиски новых путей служения моей Хозяйке. Но, честно говоря, если она не позаботится обо мне физически, если не станет активно пользоваться мною как Хозяйка, я не смогу служить ей сугубо бестелесным манером, ибо умственно недостаточно развит.

29. Скучнее и скучнее

Нас выводят гулять на крышу, но каковы эти прогулки! Нас заставляют ползать на четвереньках, как собак. С поводками на шее и на гениталиях. Мы также обязаны справлять малую нужду, на песий манер задрав ногу, что очень неудобно.

Аниту эти репрессивные упражнения занимают мало. Больше всех ими наслаждается Госпожа Бет Симпсон.

Бет как будто расцвела. Она ликующе отдает нам приказы — с коктейлем в руке, обычно слегка подшофе.

Это она устроила так, что нас четверых сдают в аренду соседским домохозяйкам для несения туалетной службы.

Мы все находим это крайне унизительным. Это противоречит принципу служения одной Госпоже. Богатые глупые домохозяйки вызывают у нас острое отвращение.

Видимо, Госпожа Анита позабыла, что мы пошли служить добровольно, чтобы преклоняться перед Нею одной. Первый шаг к рабству всегда связан с одной Хозяйкою. Чистить чужие унитазы! Не для того мы посвятили себя служению!

Экономические основы нашего рабства тоже как будто лишились смысла. Потребность в производстве спермы резко упала. Да, порой Хозяйки цедят из нас каплю-другую за трапезами. Однако нужно ли им это? Неужто их больше не привлекает продукт наших чресл? Их помыслы заняты другими задачами и капризами.

Их стремление к сексу, видимо, тоже впало в спячку. Я сам провожу бессчетные часы в саркофаге безо всякого применения. Поскольку мастурбация строго запрещена, мы все страдаем от болезненного воздержания.

Разумеется, у нас не возникает и мысли взбунтоваться. Мы лишь полны уныния и отчаяния.

Мы подыгрываем капризам Бет Симпсон и стараемся не обращать внимания на боль и унижение. Мозги наши чахнут — нам все скучнее и скучнее.

Единственный наш пассивный протест выражается в том, что чем радостней и исступленнее ведет себя Госпожа Бет, тем мы сонливее, тем глубже наше оцепенение.