"Твою мать, чтоб ты сдох, тварь ушастая!", — проносится в голове.

А вслух я выдаю жалобный и тихий всхлип.

— Ой! Как больно!

— Олененок, — ругается Архипов, поднимая меня с пола, — ты уже в ногах путаешься? Какие еще разрушительные таланты в тебе кроются?

А во мне ничего не кроется, у меня болит коленка, и на этом фоне я жалобно прижимаюсь к груди шефа. Прямо как маленький ребенок прижимается к родителю, в неосознанной потребности, чтобы пожалели и утешили. Когда Архипов со вздохом гладит меня по голове, не удерживаюсь, выглядываю из-за его плеча и смачно показываю Максу язык, еще и глаза кошу для пущей убедительности.

— Ну и как теперь тебя вести завтракать? Пошли, принесу аптечку. Девочка-беда.

— За-а-автракать, — тоскливо вздыхаю я.

— Ну, кофе еще есть.

— Гематогенку бы. С кофе.

Шеф о чем-то недолго думает и кивает Максу:

— Съезди, купи гематогенку. И зеленки заодно.

Лицо помощника приобретает совсем уж красивый оттенок.

— Владислав Романович, но я же… я… а курьер…

— А курьер с девяти, — отрезает начальник. — Съезди, я сказал. И заодно купишь… сейчас напишу список.

Безоговорочная победа! А нефиг ставить мне подножки. Проходя мимо Макса я показываю язык второй раз, и тот злобно шепчет:

— Я тебе его оторву!

— Я люблю гематогенку с кедровым орешком.

Но на самом деле мне очень больно. Я не разбивала коленок с первого курса, когда на физре неудачно упала, пролетев носом вперед мимо сосен во время кросса. Я сажусь на диван, а шеф рассматривает мою коленку. Кожа содрана, кровь размазалась по коже и медленно, но продолжает выступать. Нужно прижечь, и от мысли, что открытой ссадины коснется зеленка, я сжимаюсь. Надеюсь, Влад не поручит обработку Максу, ибо тогда мне придет стремительный и болезненный капец.

— Больно тебе, Олененок? — спрашивает шеф.

— Да, — вздыхаю.

— А вот осторожнее надо. Смотреть под ноги.

Впереди меня ждут занимательные недели длинных юбок и джинсы.

— Вы меня уволите? — спрашиваю я.

— За что? — удивляется Архипов. — За то, что не смотришь под ноги?

— Я теперь некрасивая… коленку будет видно, даже в люди не выйти.

Он тихо смеется. Я вздрагиваю: неожиданно бархатистый смех отзывается странным теплом, которого доселе я не испытывала. Мне хочется, чтобы он рассмеялся еще, хоть чуточку послушать голос и продлить теплое мгновение.

— Наоборот это очень заводит. Все будут думать, что ты делала мне минет.

— Ага, балансируя одной коленкой на битом стекле. Хотите, вторую разобью? Для убедительности легенды.

— Мне до ужаса интересно, когда ты перестанешь на меня шипеть. Может, если я сделаю вот так?

Он проводит ладонью по моей ноге, огибая ссадину. Я мгновенно забываю про боль, есть ощущения поважнее. А когда Архипов губами касается здоровой коленки, меня пробирает дрожь.

Медленно, лаская языком и губами кожу, он поднимается вверх, руками осторожно разводя мои ноги в стороны. Больше всего на свете мне хочется откинуться на спинку дивана, закрыть глаза и отдаться во власть ощущений.

Не знаю, почему я упорно сопротивляюсь. На физическое сопротивление сил уже нет, остается только закусывать губу и сдерживать стоны. Низ живота тянет и горит, сердце бухает в груди, а мысли путаются. От невинных и пугающих до самых бесстыдных фантазий о том, что в буквальном смысле случится через минуту.

Я не могу предсказать, чем закончится эта история, но точно знаю, что запомню горячее дыхание и требовательные твердые губы на всю оставшуюся жизнь.

У меня вырывается короткий тихий стон, я больше не способна сидеть прямо. Откидываюсь на спинку, сжимаю краешек подушки так сильно, что пальцы немеют.

— Я проехал три квартала, чтобы найти этот идиотский гематоген! — раздается из приемной.

От неожиданности шеф поднимается и… рукой опирается о мою разбитую коленку.

Я ору так, словно меня за хвост только что укусил аллигатор. Ничего общего с тихим всхлипом страсти этот вой раненого бизона не имеет. К счастью, Максу не удается застать интересную сцену: когда он входит в кабинет, Архипов уже сидит за столом и подпирает рукой щеку, всем видом выражая, как он задолбался в этом дурдоме.

Вечно Макса не вовремя приносит. От разочарования и неудовлетворенности я ненавижу его еще больше. Прожигаю взглядом, пока он проходит к столу и ставит на него полупрозрачный пакет. И в нем я замечаю манго!

— Завтрак приехал, — хмыкает Архипов.

Я подскакиваю к пакету, а Макс возмущенно орет:

— Да ничего у нее не болит! Она притворяется!

— Это ты притворяешься, что умный, — огрызаюсь я. — Руки прочь от моего манго!

Тянувший было лапу Макс нервно ее отдергивает. Мое! Все три мягких желтых фрукта — мои! Ну и немножко шефа.