Берестов поднял голову — и девушка испуганно вздрогнула, вскочила на ноги и сделала несколько шагов назад. Ей показалось, что лицо Ильи искажено яростью…

Но почти сразу Варя поняла — она ошиблась. Это была не ярость, а боль.

Только она тут же сменилась обидой и досадой, когда Берестов понял, о чём подумала Варя.

— Нет, спасибо, — ответил он спокойно, и лицо его буквально закаменело. — Я сам разберусь. Ничего страшного.

А ей было стыдно. За своё поведение, за внезапный испуг.

И жалко его…

— Да ладно тебе, — Варя сделала шаг вперёд. — Давай, я помогу тебе подняться.

— Не нужно. Всё хорошо.

Она вновь хотела возразить, что ничего не хорошо, но застыла, наблюдая, как Берестов проворно принимает упор на кулаки и поднимается… на ногу. Вторую — больную — он поджимал, как это делают животные, когда у них болит лапка.

Лицо у Ильи было бледным, даже слегка зеленоватым.

— Хотел, называется, в торговый центр сходить, — он криво улыбнулся и кивнул на вход в метро и по совместительству огромный развлекательный комплекс. — У племянницы день рождения в субботу, надо подарок купить… Сходил. Побежал неуклюже по невысохшим лужам…

Он явно старался переключить внимание Вари и обратить случившееся в шутку. Но получалось это… неуклюже.

— И как ты теперь? — девушка кивнула на поджатую ногу Берестова. — В метро будет не очень удобно…

— У меня тут машина на стоянке. Но водить я не рискну сейчас, оставлю до завтра. На такси доеду. Не переживай, Варя. — Он мягко улыбнулся, заглядывая ей в глаза, и Варя почувствовала, что краснеет. — Не в первый раз. Поезжай домой и не волнуйся. Я сам справлюсь.

Будь это кто-нибудь другой, она бы непременно настояла на своём и помогла бы. Но уговаривать принять помощь Берестова… нет, Варя была не способна на такое.

— Как хочешь, — буркнула она, отводя глаза, и уже собиралась уйти, когда Илья вдруг спросил:

— Варя, скажи… если тебе не неприятно об этом разговаривать, конечно… Почему ты не подала на меня заявление в полицию?

Ей было неприятно, но она всё же ответила:

— А какой в этом смысл?

Илья не понял и слегка нахмурился. Варя вздохнула и пояснила:

— Я не вижу смысла в подобном поступке. Ну подала бы я это заявление, а дальше что? Даже если бы мне удалось доказать, что ты меня действительно… того самого, а не по обоюдному согласию… ну посадили бы тебя на пару лет. Думаешь, мне от этого было бы легче?

Берестов молчал.

— Не было бы. И это я ещё не упомянула про то, что доказать подобное, когда я к тебе сама пришла, весьма проблематично…

— Я бы не стал отрицать, если бы ты подала заявление.

— Почему? — опешила Варя.

— За свои поступки надо отвечать.

Девушка фыркнула.

— Ах, ну раз ты такой умный… Вот и подал бы заявление сам на себя! — она развернулась и зашагала к метро, ужасно злясь на Берестова.

Отвечать… ага… на словах-то все готовы ответить… Ответчик, тоже мне… Любитель шлюх грёбаный…

… Но если бы Варя обернулась в тот момент… Возможно, она успела бы заметить выражение лица Ильи.

И вспомнила бы, что отвечать за свои поступки можно по-разному.

Как его задолбала эта нога.

И вроде живёт с ней полжизни. А каждый раз, как что-то подобное случается — будто бы впервые.

Зря он Варю отпустил. Её рука на самом деле пригодилась бы. Хоть до стеночки дойти, чтобы опереться…

Вот говорили ему много раз — ходи с тростью, идиот. Так нет же — Берестов гордый и совсем не инвалид. Насколько бы проще было сейчас с этой самой тростью…

А тут поблизости и палок никаких нет, потому что типа элитный район. Газончик, кустики подстриженные, мусорки вылизанные, и ни одной палки.

— Илья, тебе помочь?

Берестов едва сдержал вздох облегчения, услышав позади себя голос Сергея Мишина.

— Да, если тебе не сложно. Мне бы хоть до стены дойти.

— Давай я тебя лучше до дома довезу, — предложил Варин начальник. — Я сегодня на колёсах.

— Не обязательно, я могу такси вызвать.

— Да ладно, мне не сложно.

Нога болела всё сильнее, и Илья сдался.

Эх, ты, насильник-инвалид. И смех, и грех…

Утром во вторник Берестов явился на работу с тростью, чем сразу же покорил сердца женской половины коллектива. Даже Варю пробило на жалость, хотя она всё ещё очень злилась на Илью.

Но она явно видела, что ему больно, и не могла не сочувствовать. И от этого злилась ещё сильнее.

Одна из менеджеров отдела продаж — молодая соплячка лет двадцати — высказала предположение, что Илья придуривается хромым, чтобы себе цену в глазах женщин набивать. Сказала она это при Варе, и девушку после её слов скрутило от смеха так, что в глазах потемнело. Остальные, конечно, тоже смеялись, но Варя даже не смеялась, а ржала.