Увидев куртку на самодельной вешалке, мужчина передернул плечами.

– А это что за тряпка?

– Это то, что ты оставил жене и сыну – парировала женщина.

Она все еще не могла решить, должна ли простить мужу все зло, которое он причинил ей и сыну. Ведь он не просил прощения и, похоже, не собирался. Олег Львович явился в дом как званный гость, удивился, что дом так сильно изменился, узнал о пожаре и только произнес:

– Мне жаль, что все так случилось, я не мог узнавать новости, ведь тогда бы они нашли меня…

– Тебе было безразлично, что они легко нашли нас… – с горечью заметила женщина.

– Нет, что ты… – начал оправдываться муж – я не предполагал даже, что они на подобное способны!

– Да, конечно, поэтому ты убежал от них за границу… – язвительно заметила Ксения Олеговна.

– А откуда ты знаешь, что я из-за границы?! – удивился Олег Львович.

– Догадалась – вздохнула устало женщина.

– Ну, ты разве не напоишь меня чаем? – перевел разговор мужчина, – ты же должна и врага накормить…

Ксения Олеговна никогда в жизни не испытывала большего желания выставить этого человека из дома, видя его наглость и злоупотребление ее принципами. Но в этот момент она поймала его испуганный, почти затравленный взгляд, который тот мгновенно спрятал, переведя глаза на окно, и остановила уже готовую вырваться жесткую фразу:

«Вон из моего дома. Твоего здесь не осталось ничего и я ничего тебе не должна!»

Ксения Олеговна вдруг поняла, что он просто прикрывает свой страх этой бравадой, и решила подождать с резкими высказываниями, действительно исполнив место, которое он ей напомнил. «Если враг твой голоден, накорми его…»5, по принципу «и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два»6. Муж действительно поступил с ней и ее сыном как враг – отдав на растерзание тем, кто его ненавидел. Как сказали люди в масках, которые пришли мстить: «Ваш муж подставил вас, но это ваша проблема»! И теперь Ксения Олеговна могла по полному праву поступить с ним как с врагом.

Она посадила мужа за стол, отдав ему свою порцию ужина. Олег Львович не предполагал, на какую жертву пошла больная женщина, оставшись без ужина ради него, и не мог оценить эту жертву. Но Ксения Олеговна и не ждала, чтобы он оценил ее. Она сделала это перед Богом и ради Бога, освободившись от привязанности к оценке людской. Это была ее тайна, которая связывала ее с Богом7 и только от Него женщина ждала ответа и поддержки ее действий.

Но сесть с ним за стол женщина не могла по двум причинам – ей не осталось пищи, так как она приготовила на ужин последнее, что было в доме. А вторая причина – она не могла побороть яркого чувства, что, садясь за стол вместе с ним – она участвует в его делах и согласна с тем, что он сделал по отношению к ней и Диме. С этой мыслью женщина не могла согласиться. Поэтому, поставив пищу на стол, Ксения Олеговна присела в сторонке на самодельный, корявый табурет, который Дима сколотил сам из остатков дерева, содранного с обгоревшей крыши, чтобы не покупать. Женщина не расспрашивала, где муж жил все это время, предполагая, что он обитал у своего двоюродного брата во Франции, судя по импортному пальто и чемодану. Ей не хотелось слышать, как удачно шли его дела за рубежом, как он преуспел,… ведь именно это муж сообщал всем своим видом, явившись нежданно-негаданно в дом, который без предупреждения покинул пол года назад. В момент, когда отец заканчивал трапезу, прошедшую в полном молчании, вошел Дима, убежав после резкой тирады.

Конец ознакомительного фрагмента.