— Да… Краткость сестра таланта. А как на счёт резюме? — да, что он престал с этими бумажками.

— Ну забыла я его! И что? Меня же и без него приняли! — Вот сейчас как вспылю, и полетит что-либо в наглую рожу братика.

— Воу! Воу! Спокойнее! — Ильяс поднял руки в верх, показывая то, что он сдаётся и больше не будет задавать мне вопросов, которые меня раздражают. — Я понял!

— Вот и хорошо! — Я стала немного остывать. — Пойду собираться.

Почти дойдя до комнаты услышала с первого этажа:

— Ты только одевайся не так, как в прошлый раз! А то тебя тут же как увидят, так и выпрут за дверь!

Как же он меня раздражает. Но куда его денешь. Он же любимый и единственный братик.

Так, что надеть? Остановила я свой выбор на черной облегающей юбке до колена с небольшим разрезом с боку и красной блузке. Наверное я бы не сделала никогда такой выбор в одежде, если бы не жёсткое «одежда старухи» Ильяса. Вообще у меня хорошее чувство вкуса, но практичность никто не отменял.

Оделась я быстро. А вот с макияжем я обратилась к Лёсе. Всё из-за мелкой дрожи в руках. Нет, сначала я пыталась сама. Но мои усилия не оправдались. То красишь ресницы, а рука «дёрг» и всё смывать, то помада едет куда-то в сторону. В общем я решила, что с этим, кроме Ильяса, никто не справиться. И он, «как самый родненький человек на всей планете» согласился мне помочь.

Когда с макияжем было покончено, а причёска завязана в тугую дулю, я отправилась на свой первый официальный рабочий день в «Искушении».

Ехала я не торопясь. Сегодня я первый раз еду в такую рань на работу. Ещё где-то час до начала. Надо заехать в кафе, купить кофе и пончиков, или эклеров, чтобы потом перекусить на работе. Где в половину восьмого можно купить пончики? Точно! Есть только одно место, где делают самые вкусный кофе и пекут одну из лучших выпечек — «У Антонио». Я поехала в его сторону.

Вот оно, кафе Антонио. Приехал он из Парижа. В детстве папа часто водила нас туда с братом. С этим кафе у меня связано много счастливых воспоминаний.

— Кто это у нас тут! Да это же крошка Карима! — ко мне подбежал полный мужчина лет пятидесяти, и обнял. — Сколько лет, сколько зим! Давно ты к нам не захаживала. — Меня выпустили из крепких и таких нежных объятий.

Я посмотрела в лицо милого мужчины, с, запомнившимися мне ещё в детстве, усами, описывающими полумесяц. Он как всегда был в фартуке и в длинном поварском колпаке.

— Здравствуйте! — Я широко улыбнулась. — Я по вам тоже скучала!

— А ты не представляешь, как скучал я! Как там Ильяс? Всё такой же вредина, как в детстве?

— Ни то слово! Всё не изменилось, кроме возраста.

— Я так рад, что вы не изменились! Остались такими же дружными, как я вас и запомнил. — Его глаза начали слезиться.

— Антонио, — своего отчество он никогда не называл, и всегда просил звать его по имени, — ну, чего же Вы! Я сейчас тоже расплачусь!

Антонио друг нашей семьи, жены и детей у него не было. Может по этому он так много времени проводил с посторонними детьми. Он давал тем детям, и нам с Ильясом, всю свою любовь. А мы в свою очередь всегда пытались его радовать, какими-то рисунками, подарками и т. д.

— Ну, что же ты! Не сметь плакать! — меня опять стиснули в объятья.

— Не буду. — согласилась я.

— А я внёс одно изменение в интерьер, и добавил новых выпечек в меню. Хочешь посмотреть?

— Конечно! Показывайте!

Меня развернули на сто восемьдесят градусов и моему взгляду предстало нечто. Точнее стена. А если ещё точнее, то стена увешенная всевозможными рисунками.

— На днях я перебирал вещи у себя в кабинете и наткнулся на большую коробку. Я открыл её и вот, что обнаружил! — Он обвёл руками детское художество. — А не узнаешь эти рисунки? — Он указал на картинки, и конечно я узнала эти рисунки. Это мои детские «каляки-маляки». Они занимают центр экспозиции. У меня опят начало щипать в глазах.

Я прижалась к этому доброму мужчине, как к отцу. И он меня приобнял. Мне давно не хватало, вот таких, объятий… отцовских.

— Ну… всё… тише. — Плакать я закончила, но мне не хотелось отпускать Антонио. — Ты ещё не пробовала моих новых пончиков с клиновым сиропом! Ну это мы сейчас исправим!

Вместе с Антонио мы зашли на кухню, где меня накормили самыми вкусными пончиками во всём мире.

Я посмотрела на часы. Мне уже пара ехать на работу.

— Антонио, это одно из самых шикарных блюд, которое я пробовала! Но мне пора ехать. Не могли бы Вы мне завернуть упаковку с собой.

— Жаль, что ты уже уезжаешь! Ну ты же ещё приедешь? — Он запаковал пончики и дал их мне в руки.

— Обязательно!

Я ещё раз на прощание обняла его и вышла. Моё настроение подскочило до небывалой отметки.

Подъехала к клубу я ровно в восемь часов. Какая я умница! Впервые в жизни куда-то не опоздала! Ай да я!

На первом этаже здания никого нет. Ну оно и понятно, ведь сейчас не ночь. Поднявшись на второй этаж, я тоже никого не обнаружила.

Наверное Маниса у себя в кабинете, к нему я и направилась. Открыв дверь меня охватил не то шок, не то ступор. Моему взгляду развернулась «картина» в стиле «Ню». А точнее: какая-то обнажённая девица лежала на столе полностью голая. Она вся обмазана взбитыми сливками и рядом с ней стоит тарелочка с клубникой. Спиной ко мне стоит, скорее всего, Маниса. Она берёт ягоду и обмакнув её в сливки, прям с брюнетки, подносит ко рту и кусает. Какая гадость!