На мою дерзость, женщина лишь едва заметно повела бровью, но промолчала, пока я с ужасом осознавала, что столь откровенно разглядываю ее лицо, и прятала взгляд.

— Не стоит. — Она едва склонилась. — Вам не стоит опускать глаза.

— И все же… — Буркнула я, но нагиня лишь пожала плечами.

— Пойдемте, я провожу вас.

На выходе к воротам я не удержалась и обернулась, обводя глазами крепость. Конечно, глупо было ожидать, что повелитель так легко обнаружиться у окна, и, дав себе мысленный подзатыльник, я поспешила покинуть территорию.

— Ранея. — Остановил меня страж и протянул очередное приглашение. — Это для вас. На завтрашнюю ночь.

Принимая черную пластинку из рук нага, я, опустив голову, набросила глубокий капюшон на волосы, пряча себя от случайных взглядов.

Только наг, затаившийся в окне, скрываясь за темной портьерой, внимательно следил за каждым шагом девушки, с силой сжимая кулаки от предвкушения следующей ночи.

Матушка Атшу, не смотря на ранний час, не спала, встревоженно вглядываясь вдаль улицы. Заметив меня на горизонте, старушка со вздохом облегчения приложила ладонь к груди, поднимаясь со ступеньки на ее крыльце.

— Вернулась. — Улыбнулась она, и я поспешила обнять ее.

Очень хотелось покоя. Насладиться объятиями старушки, поцеловать лобик Нанзеи и уснуть, не обращая внимания на поднимающееся из-за горизонта солнце.

— Беги скорее спать. Завтра все расскажешь. — Матушка потянула меня в дом, но я чуть притормозила, дожидаясь, когда она обратит на это внимание.

— Завтра мне нужно будет опять вернуться.

— Нана… — Она обессиленно опустилась обратно, встревоженно рассматривая меня на предмет травм или других следов насилия.

Я только вздохнула, опуская плечи.

Что мне ей сказать? Что я понятия не имею, что происходит, и с каждым новым днем меня все сильнее мучает мысль, что я рискую все больше и больше. Что я должна искать другой выход, но я не вижу ничего, кроме того, что захочет повелитель? Рассказать об игре, что он затеял? Что?

— Поговорим завтра, дорогая. — Удивила меня женщина и, набравшись сил, со слабым стоном поднялась на ноги и направилась в дом. — Оставайся сегодня у меня.

Через четверть часа я уже лежала в постели, прижимая к себе спящую девочку. Сквозь дрему, она посмотрела на меня, медленно двигая веками и улыбнулась, обхватывая за шею и со сладким сопением заснула.

Я прижимала к себе расслабленное тельце ребенка и мучительно распиливала себя на части, коря за ту страсть, что вложила в свой первый поцелуй. Я бессовестно старалась наврать себе, о том, что ничего не ощутила в тот момент, заверить, что это только хладнокровное исполнение моей затеи, которая, не смотря на все с треском разорванной ткани провалилась, погребая меня под незнакомыми ощущениями. Но ложь была столь не правдоподобной, что я должна была признаться себе, что повторила бы… Еще и еще… Еще и еще, с головой погружаясь в это цунами, но продолжая закрывать ладонями лицо спасаясь от меняющих температуру ветров.

Засыпая, я видела перед глазами только серебристые блики, затягивающие меня в пучину моего не ясного будущего.

Утро пришло не заметно. Проснувшись, я с трудом оторвала голову от подушки, во всей красе ощутив на себе всю полноту недосыпания. Веки слипались, но я упрямо терла глаза кулаками, сидя на края кровати, в которой я была совершенно одна. Вскочив на ноги, я бросилась на кухню, и со вздохом облегчения обнаружила ребенка уплетающего свой завтрак уже переодетым и причесанным.

— Доброе утро. — Матушка Атшу раскладывала на глиняные тарелки остатки яичницы, и жестом пригласила меня к столу.

— Доброе. — Я чмокнула девочку в макушку и опустилась за стол, не зная, куда спрятать глаза и руки. Мне упрямо казалось, что женщина осуждает меня, и я теряю ту нить доверия, которую желала сохранить всеми силами.

— Доедай свой завтрак и беги на улицу за корзинкой. Сегодня сходим в сад и соберем немного яблок для пирога. — Сообщила она Нанзеи, отчего та очень серьёзно кивнула, чувствуя себя деловой и занятой юной девушкой, к которой обратились с взрослым заданием.

Завтракали мы молча, и когда девочка выскочила из-за стола и поспешила на улицу на поиски корзинки, матушка, наконец, сказала:

— Расскажи мне, что произошло, Нана. — Наперекор суровому голосу, она поймала мою ладонь и доверительно сжала своими сухонькими пальцами, заглядывая в глаза.

Я рассказала ей все. От начала и до конца, не скрывая подробностей о странном поведении повелителя, которое действовало на меня словно ушат ледяной воды. Под конец рассказа я прятала лицо за ладонями, продолжая говорить все тише и тише.

— Не знаю, хорошо это или плохо. — Выдохнула она, стоило мне замолчать. — Но ты пришлась ему по душе, чтобы ты не говорила.