Оказалось, не галлюцинации. Сергей Витальевич действительно был таким… красивым, других слов Маша не находила, не скажешь же про мужчину «хорошенький» или «прекрасный», он не кот и не скульптура руки Антонио Канова.

Красивым и озлобленным. Он так смотрел на Машу, будто она у него последний кусок хлеба отобрала и на его глазах скармливает голубям, словно её саму собирается скормить бешеным гиенам или сам ею является. С первой минуты знакомства, она только и успела произнести своё имя, её окатили такой волной презрения, что от неожиданности у Маши прорезалось острословие. Она никогда не была тихоней, хотя, скорей всего именно ею и выглядела, но и хамить, отвечать резко, особо не умела, частенько оставляя последнее слово за обидчиком. А с Сергеем Витальевичем в Маше проснулась странная эмпатия, она почти что на физическом уровне чувствовала его состояние, и ей это не нравилось. Совсем не нравилось.

Его состояние можно было сравнить с гнойником, да, вот так не эстетично. Казалось, задень немного, надави сильнее, и он лопнет с болью, прорвётся гноем и кровью. Маша изо всех сил старалась избегать Сергея Витальевича, жаль, что в замкнутом маленьком коллективе это почти невозможно.

Она пыталась разобраться в причине нервозности Сергея Витальевича, больше всего пугало, что в таком состоянии он работает с детьми, хотя, вроде бы, с ними он был спокоен, выдержан и профессионален. Справедливости ради, Маша никогда не наблюдала, чтобы он повысил голос на ребёнка, даже его грозные взгляды были наигранными, якобы строго отчитав нашкодившего мальчугана, Сергей Витальевич улыбался удивительно мягкой, красивой и странно умиротворённой улыбкой. Всё это путало, пугало, заставляло предполагать чёрт знает что, хотя её дело — сторона. Вернётся в город, с Лисой и Линой будет заниматься другая няня, а Маша больше никогда не появится в клубе «Русский богатырь».

Попривыкнув, присмотревшись к поведению Сергея Витальевича, Маша пришла к сбившему её с ног выводу. Тренеры, те, что холостые, да и женатые, похаживали в соседние базы отдыха и гостиницы для ничего не значащих встреч с представительницами лучшей половины человечества. Тренер — не воспитатель, постоянно в отряде находиться не должен, курортный посёлок и новогодние каникулы давали простор для похождений.

Сергей же Витальевич никуда не ходил, он даже жил не в корпусе для персонала, Маша не могла подумать, что он решает свои половые трудности, не афишируя. И женат он не был, она аккуратно расспрашивала у коллег. И девушки, по словам Марата, у Сергея Витальевича точно нет. «Инфа сотка» — дословные слова. А нервный он, напряжённый, будто скрывает что-то постыдное, мучившее его. Маша примерно так же чувствовала себя, когда встречалась с Игорем. Ей было стыдно, неловко, казалось, все об этом знают и осуждают.

Постепенно пазл сложился, Маша пришла к выводу, что Сергей Витальевич — гомосексуалист… О геях Маша знала только то, что они есть. Вообще. Но лично не встречала, да и где? Родилась в глубинке, если геи там жили, то хорошо скрывали свои наклонности. Училась в педагогическом, там не то что геев, традиционных парней почти не было, работала в школе и центре дополнительного образования для дошкольников, все коллеги — женщины, откуда в окружении Маши взяться гомосексуалисту… Представления её были гремучей смесью из стереотипов и заблуждений, о чём и сообщил ей оказавшийся вполне гетеросексуальным Сергей Витальевич, и об устаревших представлениях о жизни и непопулярной отсутствующей толерантности.

Маше было неловко, стыдно до слёз… О чём она только думала? То, как она вела себя с Сергеем Витальевичем, так непохоже на неё, но Сергей этот Витальевич дезориентировал аурой агрессии, исходившей от него.

И всё же злость, с которой он смотрел на Машу, была намного лучше того, что случилось позже.

Маша переспала с Сергеем или он с ней. Один раз, она даже не поняла, как это произошло, почему она оказалась в его постели. Сергей Витальевич сказал: «я могу завалить тебя», сказал нагло, самоуверенно, свысока, а Маша и не думала о нём никогда в этом ракурсе, даже в первые мгновения, когда они не были знакомы, а она уже видела, какой он красавчик. Да его агрессией можно было лес поджечь! Никто в своём уме не захочет секса с человеком, от которого веет то ли болезненной злостью, то ли болью, настолько сильной, что она заражала.

Может подобное и происходит с кем-то, но точно не с Машей с её скучными представлениями о сексе, страсти, любви. Нельзя сказать, что Маша занималась сексом только по любви, будь это так, в её жизни не было бы Игоря, но симпатия должна быть, заинтересованность, взаимность. Игорь ей нравился, а Сергей — нет!

Она ведь даже сказать не могла, что Сергей её заставил, именно в тот момент она действительно хотела. И получила, и ей было хорошо, а чувствовала она себя отвратно. Использованной. Ей бы радоваться, экий красавчик снизошёл, а она себя одноразовым стаканчиком почувствовала. Напиток налили отменного качества и вкуса, элитный, а потом смяли и отправили в мусорное ведро, рядом с такими же стаканчиками.

Правда, Сергей перестал злиться, его глаза не метали молнии, он не смотрел на неё, как инквизитор на ведьму, попросившую пощады — уничижительно, зная наперёд незавидную участь просящего. Лучше бы он продолжал источать яд, чем окутал равнодушием.

Он оставался вежливым, где-то участливым, угощал шоколадом, подарил вышитую картину. С отрядом они ходили в посёлок, остановились у лавочников, торгующих сувенирами, ничего особенного не продавали, стандартные наборы трав, тарелки, магниты с видами окрестных достопримечательностей, какая-то посуда, игрушки. У малышни были карманные деньги, конфеты покупать Сергей Витальевич не разрешил, так что дети оторвались, скупая ерунду, так необходимую каждому ребёнку.

А Маша зависла, разглядывая вышивку с национальным орнаментом. Местность славилась златошвейным искусством, Маша понимала, сколько труда вложена в, казалось бы, простенькую работу. Торговец тоже понимал, назвал цену, от которой у Маши глаза округлились, так что пришлось ограничиться магнитиком на холодильник. Сергей увидел, купил вышивку и подарил Маше. Красивый жест, а в глазах полное равнодушие.

Так они и просуществовали до конца смены. Воспитателей Сергей убрал, Маша слышала его разговор с Матвеем Леонидовичем, удививший её. Он разговаривал с директором на равных, более того, в ультимативной форме потребовал заменить воспитателей, а заодно «взгреть по первое число». Матвей Леонидович только молча кивал и соглашался.