– Которое не оставляет желать лучшего, - вставила она.
– Правда, я перенесла рак легких. На Марсе это не редкость. Он легко излечивается.

– Если верить вашим бумагам, вы перенесли это заболевание четырежды.

– Четырежды перенесла и четырежды вылечилась. Я вернулась на Землю только потому, что врачи считали, будто у меня особое предрасположение к марсианскому раку.

– Преподавание на Марсе...
– Он пренебрежительно махнул рукой.
– Вы нигде больше не преподавали, а когда вы были студенткой, ваш колледж готовил учителей специально для Марса. В преподавании произошла революция, мисс Болц, но вы об этом даже не подозреваете.
– Он опять строго постучал по столу.
– Вы не пригодны к преподавательской работе. По крайней мере в нашем округе.

Она упрямо ответила:

– Будете вы соблюдать условия контракта или мне придется действовать через суд?

Он пожал плечами, взял в руки папку.

– Английский письменный и устный. Десятый класс. Надо полагать, вы думаете, что справитесь.

– Справлюсь.

– Ваш урок - ежедневно с четверти одиннадцатого до четверти двенадцатого, кроме субботы и воскресенья.

– Меня не интересует частичная загрузка.

– Это полная загрузка.

– Пять часов в неделю?

– Считается, что сорок часов в неделю у вас будут уходить на подготовку к урокам. Скорее всего вам понадобится еще больше времени.

– Понятно, - сказала она. Ни разу в жизни она не чувствовала такого замешательства.

– Занятия начнутся со следующего понедельника. Я выделю вам студию и сейчас же созову техническое совещание.

– Студию?

– Студию.
– В его голосе прозвучала нотка злорадного удовольствия.
– У вас будет примерно сорок тысяч учеников.

Он вынул из ящика письменного стола две книги. Одна из них, чрезвычайно увесистая, называлась "Техника и приемы телеобучения", а другая, отпечатанная на ротаторе и переплетенная в пластик, - программа по английскому языку для десятого класса северо-восточного школьного округа США.

– Здесь все нужные вам сведения, - сказал он.

Мисс Болц с запинкой произнесла:

– Телеобучение? Значит... мои ученики будут слушать меня но телевизору?

– Безусловно.

– Значит, я их никогда не увижу?

– Зато они вас увидят, мисс Болц. Этого вполне достаточно.

– Наверное, экзамены будут принимать машины, но как быть с сочинениями? Я ведь за целый семестр не успею проверить даже одно задание.

Он нахмурился.

– Никаких заданий нет. Экзаменов тоже нет. По-видимому, на Марсе все еще прибегают к экзаменам и заданиям, чтобы заставить учеников заниматься, но мы шагнули далеко вперед по сравнению с таким средневековьем в образовании. Если вы собираетесь вколачивать материал при помощи экзаменов, сочинений и тому подобного, выбросьте это из головы. Все эти приемчики характерны для бездарного учителя, и мы бы их не допустили, даже если бы существовала практическая возможность допустить, а ее-то и не существует.

– Если не будет ни экзаменов, ни сочинений и если я никогда не увижу учеников, то как же мне оценивать свою работу?

– Для этого у нас есть свои методы. Будете каждые две недели узнавать показатель Тендэкз. У вас все?

– Еще один вопрос.
– Она слабо улыбнулась.
– Не объясните ли вы, почему так явно настроены против моего сотрудничества?

– Объясню, - равнодушно ответил он.
– У вас на руках устаревший контракт, который мы обязаны соблюдать, но мы-то знаем, что вам не выдержать договорного срока. Когда вы уйдете, придется среди учебного года искать вам замену, а до тех пор несколько недель сорок тысяч учеников будут учиться плохо. Если вы до понедельника передумаете, я гарантирую, что пенсия вам будет выплачиваться полностью. Если нет, учтите: суды признают за нами право увольнения учителя по непригодности независимо от его должности и стажа.

Секретарша мистера Уилбинса назвала номер комнаты.

– Это будет ваш кабинет, - сказала она.
– Подождите там, я кого-нибудь пришлю.

Кабинет был маленький, в нем стояли книжные шкафы, письменный стол, картотека и проекционный аппарат. Узкое оконце позволяло увидеть длинные ряды таких же узких окошек. В стену против письменного стола был вмонтирован телевизионный экран размером метр двадцать на метр двадцать. У мисс Болц это был первый в жизни кабинет, и она уселась за письменным столом, чувствуя, как неодобрительно хмурятся унылые серовато-коричневые стены, ощущая одиночество, смирение и немалый страх.

Зазвонил телефон. Она стала отчаянно разыскивать его, обнаружила на пульте в углублении письменного стола, но к этому времени звонки прекратились. Она осмотрела весь письменный стол и нашла другой пульт с дисками настройки телевизора. Всего было четыре диска, и на каждом - цифры от нуля до девяти. Она подсчитала, что число возможных каналов составляет 9999. Она испробовала несколько номеров, но экран оставался пустым, и только канал 0001 откликнулся объявлением: "ЗАНЯТИЯ НАЧИНАЮТСЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК, 9 СЕНТЯБРЯ, СЕЙЧАС ПРОВОДИТСЯ РЕГИСТРАЦИЯ. ЕСЛИ ХОТИТЕ БЫТЬ ДОПУЩЕННЫМ К ЗАНЯТИЯМ И ПОЛУЧИТЬ ДОКУМЕНТЫ ОБ ОКОНЧАНИИ КУРСА, ЗАРЕГИСТРИРУЙТЕСЬ".

В дверь постучали. Вошел добродушный с виду, седеющий человек лет за пятьдесят; он представился: "Джим Паргрин, главный инженер". Паргрин присел на краешек письменного стола и широко улыбнулся.

– Я уж боялся, что вы заблудились. Я звонил, а мне никто не ответил.

– Пока я нашла телефон, вы повесили трубку, - объяснила мисс Болц.

Он усмехнулся, потом стал серьезен.

– Значит, вы с Марса. А знаете ли вы, на что напросились?

– Вас прислали запугивать меня?