Взметнулся огненный смерч, и снаряды ушли с направляющих. Вскоре после залпа обеих пусковых установок нам сообщили, что цели на двух дистанциях поражены полностью.

Затем с тех же установок и в таком же порядке произвели залпы боевые расчеты другого огневого взвода. И они также отлично поразили цели.

Стрельбы и знание материальной части нового оружия личным составом батареи командующий артиллерией генерал-лейтенант Свиридов оценил на «отлично».

Прямо с артполигона одна пусковая установка вместе с боевым расчетом была направлена на командный пункт для показа и демонстрации нового оружия генералам и адмиралам.

Приехав на КП в Шувалово под Ленинградом, мы продемонстрировали там приемы расчехления боевых машин и заряжание реактивными снарядами. Снова и снова нам пришлось отвечать на множество самых разнообразных вопросов о силе и мощи нового оружия, о тактике его использования и о том, как показало оно себя в бою 14 июля, когда батарея И. А. Флерова обрушила на фашистов первый удар реактивных снарядов. Шитов понимал, как важно командному составу фронта знать об этом, хоть и небольшом, опыте ведения боя с помощью реактивных установок, и он старался с наибольшей точностью воспроизвести картину боевых действий батареи Флерова в районе Орши.

После инспекторских стрельб П. Н. Дегтяреву была поставлена первая боевая задача. К этому времени немецко-фашистские войска заняли Кингисепп, и ему предстояло дать залп по захватчикам, засевшим в городе.

Так начались боевые действия полевой реактивной артиллерии в боях под Ленинградом.

Батарея прибыла на Кингисеппский участок обороны. Командовал этим участком генерал В. В. Симашко. Артиллерия подчинялась генералу Тынянских. В условиях строгой секретности батарея готовилась к бою.

И вот 3 августа с наступлением темноты боевые установки выехали на огневую позицию. Расчеты быстро навели орудия на цель, командиры взводов доложили о готовности. Генерал Тынянских и офицер разведки фронта Астахов посмотрели на часы — было ровно 22.00.

Петр Никитич Дегтярев подал команду «Огонь!». Небо озарилось яркой вспышкой. Раздался оглушительный рев. Вверх взмыли ракеты. Словно метеоры, пронеслись они по небосклону, оставляя за собой огненный шлейф. Все это длилось 5–6 секунд. А через минуту все бойцы уже видели огненные разрывы и пожарища в занятом фашистскими войсками Кингисеппе. Боевые машины немедленно ушли в укрытие, оставив выжженные участки земли.

Прошло уже более 30 лет с того дня, но в памяти навсегда остался миг первого залпа под Ленинградом, лица бойцов батареи и наших соседей-пехотинцев, для которых мощные залпы нового оружия прозвучали предвестниками грядущей победы.

Генерал Тынянских долго смотрел, как по дороге поднималась пыль от уходящих в укрытия боевых установок, а затем сказал: «На это оружие впредь можно положиться».

На другой день от командиров штаба Ленинградского фронта мы узнали результаты нашего залпа. 96 снарядов весом в 42,7 кг каждый за несколько секунд нанесли войскам противника существенный урон. Достаточно сказать, что командующий фашистскими войсками генерал фон Лееб немедленно после залпа доложил Гитлеру, что русские применяют на северном направлении оружие неимоверной силы, отчего войска несут значительные потери.

Через день после первого залпа батареи на Кингисеппский участок обороны прибыли маршал К. Е. Ворошилов и генерал В. П. Свиридов. Они интересовались подробностями боевых стрельб. С этого дня батарея лейтенанта Дегтярева перешла в распоряжение начальника артиллерии фронта.

У всех бойцов батареи было приподнятое и радостное настроение. Они говорили, что надо почаще делать огневые налеты, больше уничтожать живой силы и техники противника, чтобы скорее приблизить день полного разгрома фашистских войск. Следующий залп был произведен по захваченной противником станции Веймарн. Под Молосковицами 8 августа, около 16 часов, батареей был дан еще один залп, после чего машины ушли в укрытие в район Гатчины. Теперь после каждого залпа в воздух немедленно подымалась немецкая авиация, и если она успевала засечь места расположения батареи, то обрушивала на них яростные бомбовые удары. Поэтому к маскировке огневых позиций мы относились с особой ответственностью и тщательностью.

После этого залпа П. Н. Дегтярев доложил командующему артиллерией, что у батареи остался только один боевой комплект ракет. Получили приказ — применять батарею только в крайнем случае и только по атакующей пехоте противника.

Нужны были реактивные снаряды. Д. А. Шитов по личному распоряжению А. А. Жданова занялся оказанием помощи в организации массового производства реактивных снарядов М-13 на ленинградских предприятиях. Связь с Москвой становилась все более затрудненной. А поскольку технология производства снарядов в блокадных условиях осложнялась, то потребовалось вносить в рабочие чертежи значительные изменения. Поэтому Шитов, как представитель института-разработчика и один из конструкторов снаряда М-13, получил право вносить эти изменения самостоятельно на месте.

Основные работы были развернуты на заводах имени Карла Маркса (установки) и № 4 имени Калинина (снаряды). Сюда отдельные детали к снарядам М-13 поступали с разных заводов и мастерских. А собранные здесь изделия отправляли на другие предприятия, где их снаряжали порохом, взрывчатыми веществами и взрывателями.

Ленинградские заводы быстро наладили производство снарядов М-13 и пусковых установок БМ-13. Реактивные установки изготовлял завод имени Карла Маркса в достаточном для Ленинградского фронта количестве. Расход же снарядов был велик, поэтому для сборки снарядов мощности одного головного завода № 4 имени М. И. Калинина стало недостаточно. Требовалось привлечь к этому и другие предприятия.