Шрифт:
Организовывались вечера памяти Блока и Хлебникова, Общество еврейской музыки устраивало концерт новейшей музыки, собирались литературное объединение «Перевал» (где читал «Персидские мотивы» С. Есенин) и Ассоциация ритмистов, проходили конференции Главнауки (с отдельной просьбой: организовать для участников «дешевый чайный буфет»); заседали члены Общества любителей русской словесности; устраивалась выставка «каррикатуры». 1 марта 1925 года прошел Литературно-художественный вечер (где выступали М. Булгаков, Ю. Слезкин, А. Белый, В. Вересаев, Б. Пастернак); месяц, с 15 мая по 15 июня 1925 года, работала выставка по изучению Крыма, Большой актовый зал принимал участников обсуждения нашумевшего мейерхольдовского «Мандата», выставлялись художники – Н. П. Ульянов и П. В. Кузнецов – всем находилось место и время [73] .
73
См.: Заявки театральных коллективов на аренду помещения Большого зала ГАХН для концертов // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 22. Л. 19, 29, 30.
Случались на вечерах и странные объединения тем. Так, на одном и том же заседании 20 февраля 1925 года члены Теасекции вместе с Кинокомиссией сначала смотрели «фильму» «Похороны Н. Е. Эфроса», после чего предлагалось увидеть художественную картину «Багдадский вор». Либо в начале 1926/27 академического года, в сентябре на Организационный пленум Теасекции явились свыше ста человек. Возможно, дело объяснялось тем, что гостей, собравшихся после летних каникул, ждало еще и выступление «Синей блузы» [74] .
74
«Синяя блуза» – советский агитационный эстрадный театральный коллектив, существовал с начала 1920-х до 1933 года (название прижилось по одежде артистов и было связано с принятой ими униформой: синими (голубыми) блузами и темными юбками или брюками). Требующие минимальной подготовки злободневные эстрадные номера, сатирические диалоги и репризы составляли выступление синеблузников. Марков писал, что в их репертуар входили «целые сценки, порою – попытки современной оперетты и водевиля. Приобретя черты советской эстрады, „Синяя блуза“ не утратила связи с театром, но деформировала его приемы…» (Марков П. А. Театр. 1917–1927 // Марков П. А. О театре. В 4 т. Т. 3. Дневник театрального критика. М.: Искусство, 1976. С. 439).
Эти заметные в художественной жизни Москвы вечера еще и приносили деньги на содержание Академии. Так, аренда зала на поэтический вечер в честь А. С. Пушкина стоила 15 рублей.
Осенью 1926 года у входа в лекционный зал ГАХН открывается книжный киоск, торгующий книгами по вопросам искусства [75] . Причем сотрудникам нужные для работы издания продаются в кредит и со скидкой.
Некоторое представление об установившихся пропорциях трат на науку и хозяйственные заботы дает докладная записка заведующего хозяйственно-технической частью Ф. Г. Шмыгова [76] от 28 июня 1927 года. В ней сообщается, что основной доходной статьей является квартирная плата, получаемая от сдаваемых квартир, находящихся во владении Академии. Вторая доходная статья – поступление сумм от входной платы на выставки и вечера. Третья доходная статья – эксплуатация помещений и имущества [77] . Общая сумма к 1 июня – 8378 рублей 68 копеек.
75
Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 80. Л. 495.
76
Шмыгов Федор Георгиевич (1899–1938). Расстрелян.
77
Пресловутая эксплуатация помещений приносила не только дивиденды, но порой и неприятные хлопоты. Так, в сентябре 1926 года в Правление ГАХН приходит письмо с жалобами на соседа от некоего Владимирова, живущего в одной из квартир, которую ГАХН сдает в аренду: «Гр. Е. С. Левин, захватив в свое единоличное пользование комнату, в которой раньше помещались прислуги, его и моя, заставил тем самым мою прислугу большую часть времени проводить в темной комнате. Несмотря на это, он и эту комнату фактически захватил, т. к. продолжает в ней купаться и стирать, при этом пользуется принадлежащей исключительно мне плитой». Правление присылает комиссию во главе с Б. В. Шапошниковым, которая неожиданно решает сложенную Владимировым на свои средства плиту считать собственностью Академии. Ошеломленный несправедливостью Владимиров, во-первых, подает в суд на Академию (и уведомление об этом незамедлительно поступает к юрисконсульту Родионову), а во-вторых, просит установить за его счет перегородку, прилагая чертеж, душераздирающее описание которого начинается пояснением: «В уборную пробивается вторая дверь…» (Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 80. Л. 563, 567).
Шмыгов приводит и статьи расходов Академии:
«Хозяйственные расходы – 12,5%
Научные расходы – 32,2%
Издательство – 13,2%
На доплаты сотрудникам – 31,1 %» [78] .
Подсчитывая доходы и расходы, Федор Георгиевич делает вывод, что «на науку» тратится излишне много денег, и ворчливо намекает на возможность дополнительных заработков со стороны именитых сотрудников – те могли бы почитать платные публичные лекции на площадках Москвы.
78
Там же. Л. 70–70 об.
Между тем быт понемногу устраивается. Приходит черед думать об организации не только рабочего места и жилья, но и отдыха. Предлагает свой дом для проживания сотрудников некая жительница Ялты – но руководство ГАХН ей в этом отказывает. Обсуждается возможность проводить академические летние вакации в дивной помещичьей усадьбе, с яблоневыми и вишневыми садами, лесами, лугами и прочими угодьями. Этот многообещающий вариант получает одобрение Дирекции. И осенью 1927 года подумывают «принять в свое ведение и использовать в качестве „дома отдыха“ усадьбу <…> Тамбовской губернии» [79] .
79
Там же. Протокол № 230 от 20 сентября 1927 г. Л. 11.
Есть и описание этого райского уголка устроенной барской жизни. Усадьба включает сорок десятин парка, раскинувшегося на холме берега реки Вороны. Среди них – восемь десятин дубового леса, три плодоносящих фруктовых сада. Главный усадебный дом состоит из тридцати шести комнат (правда, шесть из них заняты музеем – коллекцией русской живописи), есть специальный кухонный флигель и пять жилых домов. При этом усадьба «практически полностью самоокупается и содержание ее Академии ничего не будет стоить» – сообщает документ. Немного настораживает название усадьбы – «Караул». Но перспектива получить возможность деревенского отдыха после трудного рабочего года так заманчива…
В эти же месяцы Теасекция получает постоянное помещение для заседаний – просторный Красный кабинет, на центральной лестнице здания Академии постлан традиционный ковер, удерживаемый металлическими прутьями, в зале заседаний расставлены «не менее 10 дюжин» новых стульев, приводятся в порядок, настраиваются рояли… Еще чуть-чуть – и что за музыка зазвучит в этих стенах!..
Глава 2
У истоков отечественного театроведения: теасекция РАХН (ГАХН) в 1922–1924 годах
Научная программа Теасекции и ее первые сотрудники
Перечислить все без исключения темы докладов на Театральной секции невозможно. В середине 1920-х годов на заседаниях и докладах Теасекции разворачивалась работа специалистов различных областей гуманитарного знания. Не одних только театроведов, но и философов Г. Г. Шпета, А. Ф. Лосева, П. С. Попова, эстетика Д. С. Недовича, искусствоведов Н. И. Жинкина и Н. М. Тарабукина, психолога Л. С. Выготского и многих других.