— Показалось, наверное. — Сделала глоток и глубоко вздохнула. — Точно показалось. В бане давно не парилась, вот и накрыло. Как мираж в пустыне.

«Как мираж в пустыне…», — всё еще думала я, сидя уже посреди ромашкового поля и рассуждая о том, через какое время в мире-пожирателе начинает конкретно ехать крыша. Может, этот противный воздух всему виной? Не зря у меня с первых же минут пребывания здесь сознание отключилось. Раньше подобного у меня не наблюдалось. Была здорова, как бык. А тут вдруг раз! Как барышня кисейная в обморок грохнулась. Неспроста.

Принюхалась.

Да, даже аромат ромашек не способен перекрыть эту горьковато-сладкую вонь, исходящую от Сердца. Когда же я привыкну к столь противному запаху и привыкну ли вообще? Желательно выбраться отсюда прежде, чем это случится.

— Ветер, не дуй на меня, — обняла я ноги руками и уткнулась носом в коленки. — Ты меня бесишь.

— Видишь? — раздался рядом чей-то полушепот, и я тут же подняла голову.

И обомлела. Потому что два фиалковых глаза находились прямо напротив моего лица. Только висели не в воздухе, а украшали длинное бледное лицо. То, самое, которое в банном оконце засветилось. Только теперь я могла разглядеть его лучше. Мужчина или женщина? Оно было настолько андрогинным, что трудно было разобрать, какому полу принадлежат тонкие черты. Длинные прозрачные волосы были едва заметны и колыхались в такт потокам легкого ветерка.

Нет, все-таки мужчина. Ярко выраженный кадык, худощавое тело, на котором мешком повисла белая рубаха. Белая рубаха почти до колен.

— Видишь? — повторил он мне в лицо, но тепла дыхания я не почувствовала. Как будто человека, склонившегося надо мной… не существовало вовсе. — Меня?

Кивнув и приоткрыв рот, не в силах вымолвить ни слова, я протянула руку к незнакомцу, но рука моя прошла сквозь него. Одернула ее. Протянула снова, но пальцы не касались бледного лица. Перед ними не возникало никакой преграды. П-п-призрак?

— Кто ты? — выдавила я из себя, лихорадочно скользя глазами по лицу незнакомца.

Но он молчал. А затем исчез. Растворился передо мной. Так же быстро, как и появился. Что это за чертовщина была, эй?

— Эй? — крикнула, озираясь по сторонам, однако незнакомца… в прямом смысле — след простыл. Если он еще мог оставлять следы за собой, в чем я сильно сомневалась.

И пусть мы не вели с ним светские разговоры, я была уверена, что он вполне себе разумное существо. Даже говорящее. Значит, еще один обращающийся, но который не показывается Праху на глаза? Почему? Что с ним не так?

Взглянула на свою руку, которая всего минуту назад прошла сквозь чье-то лицо и с таким же успехом вышла обратно.

Да всё с ним не так! Он же абсолютно прозрачный. Однако при этом ему довольно удобно подглядывать в банях за голыми девками. Например, за мной. О подобном обращении мечтала бы львиная доля извращенцев, но погоди-ка… Ты не животное, не растение, не камень…

— Кто ты? — вслух задала я вопрос, но ответа на него мне никто не дал. — Если ты найдешь мою сумку, — решила я попытать счастья еще раз, — то, пожалуйста, скажи мне, где она, договорились? Тогда я всех спасу. Обещаю.

Стою посреди ромашкового поля, прижав руки к груди, беседуя сама с собой и самой же себе давая обещания. «Вот чокнутая», — подумал бы кто-то. «Вот та самая коммуникабельность, о которой я писала в своем резюме», — думала тогда я.

— С кем это ты разговариваешь?

Вот уж чей голос я однозначно не рассчитывала услышать в настоящий момент, так это голос серого зубастого хищника. Это ромашковое поле. Что же ты здесь забыл?

— Не твое дело, — смело ответила я и вызывающе посмотрела на Волка, неспешно направляющегося ко мне пружинистой походкой.

Он безжалостно приминал белые цветы подошвами тяжелых шнурованных ботинок, и я сжала руки в кулаки. Пусть мы с Волком не виделись с тех пор, как я покинула его логово, но мои чувства к оборотню нисколько не изменились, в лучшую сторону и подавно. Слова Медведя их даже укрепили, а плотоядная ухмылка и лукавый взгляд настойчиво сообщали о том, чтобы я покинула поле как можно скорее. Глупостью и трусостью я это не считала. Это инстинкт самосохранения. Развитый слабее, чем у Зайца, но присутствующий у каждого разумного существа.

— Так и не заглянула ко мне, — ухмылка мужчины стала еще шире, а я непроизвольно сделала шаг назад. Сейчас на помощь Зайца рассчитывать не приходилось. — Все-таки боишься меня, верно? Или кто-то подлил масло в огонь? — Он задумался ненадолго, скосив взгляд в сторону, но затем опять перевел его на меня. — Лис?

— Мама просила меня не разговаривать с незнакомцами, — сделала выпад я, а оборотень в ответ тихо рассмеялся. Закусил губу острым клыком, а я лихорадочно принялась соображать, куда кинуться или броситься, чтобы достигнуть норы в кратчайшие сроки.