С работы в «Терре инкогнита» меня, кстати, уволили, но я особо не переживала по этому поводу, потому что нашла иной способ реализовать себя. Написала книгу, в основу которой включила события, произошедшие в Дремучем мире, и заключила договор с одним из издательств. Казалось, жизнь моя наладилась и хуже уже не будет, но…

Но совсем недавно мне сообщили о том, что Антон Лисавин подцепил жуткую заразу в очередной командировке и скоропостижно скончался. С этого момента жизнь, разукрашенная яркими красками, исключила из себя все оттенки кроме черного и белого.

Все мои старые знакомые явились на похороны. Медведь, приехавший из Станино на несколько дней, Волк, взявший на работе административный отпуск, Ветер, отказавшийся от высокооплачиваемой фотосессии, и Заяц. Артем первым из них узнал о произошедшем, и потому его поддержка стала для меня лучиком в темном царстве горькой утраты.

Спустя месяц я всё еще с трудом верила в случившееся. Боль разрывала сердце изнутри, но приходилось держаться, чтобы не показать окружающим своей слабости. Хотя, уверена, я заслужила быть слабой.

Ноги сами привели меня к заведению под названием «Поговорим по душам». Каждый раз, когда вывеска попадалась мне на глаза, губы непроизвольно расплывались в слабой улыбке. Как раз в стиле Зайца, готового положить свою жизнь на то, чтобы ни за что не остаться в одиночестве.

Отворила дверь в бар и прошла в интимный полумрак заведения. В выходные дни народу здесь было столько, что все места за круглыми столиками были заняты, однако в тоскливые будние вечера только самые стойкие заходили к Зайцу на чашечку… коньячка.

Тепло, спокойно, приятная музыка. Атмосфера вполне подходящая для того, чтобы вести разговоры по душам.

Расстегнула пуховик, сняла шапку, но к широкой барной стойке, окруженной мягким неоновым свечением и расположенной справа от зала, подходить пока не решилась. Мужчина в коричневом переднике вел разговор с одним из своих постоянных посетителей. Лучше не отвлекать от процесса. Невежливо это. Да, и хозяин, и бармен, Заяц ни за что не упустил бы возможности общаться с клиентами лично. Это была едва ли не самоцель.

— А она мне, значит, и говорит, — доверительно и заплетающимся языком сообщал лысеющий клиент Зайцу, протирающему стакан тряпочкой, — ты, говорит, скотина редкостная. Говорит, лучшие годы жизни своей на меня потратила. И, говорит, чтоб ноги моей больше в квартире не было, которую ей отец завещал. Вот так.

— Так почему не разводишься?

К проблеме каждого своего посетителя хозяин заведения относился жалостливо и с пониманием, что заставляло мужиков возвращаться сюда снова и снова. Садиться за барную стойку и трещать обо всем на свете, заливая в себя кружку за кружкой.

— Дык люблю ее, мегеру такую, — хлопнул мужик ручищей по стойке. — Давно бы уже, но понимаешь, Артемка, душу бы отдал за бабу эту проклятую.

— Любовь зла, — усмехнулся Заяц.

Даже спустя столько лет он не выглядел на свой возраст. Лет на семь-восемь младше, как минимум, что позволяло клиентам фамильярничать напропалую, однако Зайца этот факт нисколько не смущал. В первую очередь он — друг, товарищ, приятель, а остальное — простые формальности, которые можно оставить в стороне.

Я всё еще стояла у входа, когда взгляд блондина обратился ко мне. Теперь уж не отвертишься. Заковыляла в своих меховых унтах к беседующим.

— Леся, — оставил Заяц стакан в сторону.

— Тём, — вернула я теплую улыбку.

— Ну, я пошел, — напомнил о себе мужик, выложил пару крупных купюр на стойку и поднялся с табурета. — Мириться с этой зазнобой.

— Потом расскажешь, как прошло, — попросил его участливый бармен вдогонку.

— Буду держать в курсе, Артемка. Давай.

Когда дверь за клиентом захлопнулась, могла усесться на его место напротив миловидного бармена и заглянуть в большие карие глаза.

— Как обычно. Спасибо, — вместо приветствия произнесла я, положила руки на стойку и уткнулась в них подбородком.

— Как обычно не дам, — воспротивился моей просьбе Заяц, сдвинув брови. — На тебе и так лица нет. Может, просто поговорим?

— Поговорим по душам, ага, — безразлично ответила я, и ему всё равно пришлось налить. Только не как обычно, а кофе с молочной пенкой. В общем, тоже неплохо.

— Мне больно смотреть на тебя, — сообщил мужчина, нагнувшись, чтобы головы наши оказались на одном уровне. — А поэтому предложу еще раз. Давай уедем.