Все мы такие, хотим большего, чем есть на самом деле. Хотим показать себя с самой лучшей стороны, быть превосходное других во всем. И мы чертовки огорчаемся, когда у нас это не выходит. Надо признаться самим себе, мы гребанные эгоисты. А кто думает, что это не так, еще и жуткий лгун!

– Лида, – Влада охватило дикое желание утешить, успокоить девушку. И пускай она жутко раздражает его, пускай она вредная и немного высокомерная, но она такая же, как он, как они все. – Все будет хорошо! Я обещаю тебе, мы выиграем этот сезон. Я сделаю все, чтобы это произошло сегодня.

Девушка окаменела. Наверное, она не поверила своим ушам. Мурашов раньше никогда не был таким добрым, теплым. Но ему хотелось довериться, и Мармеладова поверила. Она ничего не произнесла, не ответила, а только кивнула и улыбнулась.

Мурашов засмеялся. Негромко. День все также не предвещал ничего хорошего.

В полдень огромные, стеклянные двери центра письма и мышления распахнулись, и через них хлынули люди. Их было так много, что у Влада стало рябить в глазах. Они все говорили, спрашивали, смеялись. Просили рассказать об учебе, занятиях, развлечениях. Каждый хотел, чтобы смотрели только на него, отвечали только ему. Школьников было так много, что Мурашов был готов выброситься из окна, лишь бы покинуть помещение.

У каждого школьника в руках был кусочек белой бумаги. На нем стояла печать и подпись ректора университета. Это были жетоны, которыми была так одержима Лида.

Смысл голосования был прост. Все как и полагается в демократическом государстве. Каждый присутствующий имел право на свой личный голос, который символизировался жетоном.

Нужно было обойти все стенды, послушать, посмотреть на то, что приготовили различные факультеты, а затем опустить свой голос в урну для голосования – коробочку на столе факультета, который тебе понравился.

Все было просто. Но заполучить данные жетоны было сложно. Школьники ведь хотели видеть симпатичных студентов, красочное шоу и интересные экспонаты. Ничем таким факультет экономики не блистал.

Большая часть присутствующих была сосредоточена около юристов и журналистов. Там организовалась настоящая пробка из ребят, которые наступали друг другу на ноги, кричали, спорили. Девушки, практически высунув языки, по которым стекали слюнки, смотрели на спортсменов с юридического факультета.

Лидочка психовала. Еще б немного и она стала рвать на себе волосы. Ее гениальный план про системы организма не приносил никаких плодов. Даже больше, он совершенно не работал. Мармеладова нарезала круги вокруг столов, гневно шипя и крича на Сашу Мишину. А та, заикаясь и чуть не плача, старалась успокоить подругу.

Пашка Бойкевич сидел в углу. Сегодня, как он сам убеждал каждого, на нем был его парадный спортивный костюм, который приносил удачу. Он копался в телефоне, изредка поднимая голову, чтобы посмотреть на взбешенную Мармеладову.

Маша и Игорек ушли на разведку. Их не было уже больше двадцати минут. Хотя помещение и было большим, Мурашов прекрасно видел, что ребята спрятались за колоннами, там стоял диван. Никто не хотел попадаться на глаза Лиде.

Один Влад не прятался, не скрывался. Он расположился на стуле, дожидаясь своего звездного часа. У него был план. Немного странный, немного шокирующий, но отличный план, который принесет победу факультету.

– Ты перестанешь мельтешить перед глазами, – Мурашов обратился к Мармеладовой, – меня уже начинает тошнить.

Лида промолчала. Ей не было дела до чьих-то желаний. Мурашов поднялся со стула, отряхнул брюки.

– Пойду, пройдусь, посмотрю на конкурентов, – заявил Влад и двинулся вглубь помещения.

Было довольно душно. Плотная ткань футболки обтягивала тело, отчего становилось трудно дышать.

Стенды факультетов располагались по одной линии. Они были одинаковых размеров, цветов, формы. Никто бы не смог упрекнуть руководство в предвзятом отношении к какому-нибудь факультету. У всех были равные возможности.

Исторический факультет нарядился в доспехи, кольчуги и в рубахи. Они где-то раздобыли копья, сабли, мечи, щиты. Справа от их стенда девушки показывали небольшой группе школьников, как правильно обрабатывать чаши после раскопок. Ребятам нравилось это, азарт горел в их глазах.

По фрескам, глиняным изделиям, бумажным, объемным фигурам, что занимали весь стол – было понятно, что это факультет архитектуры и дизайна. Владу всегда нравились эти ребята. Они были творческими натурами, активными студентами, которые никогда не отчаивались. Они делали то, что им нравится, стремились к своей цели. Было в них что-то родное для Мурашова. Наверное, он бы с удовольствием учился с ними.

Влад обошел выставочный зал по кругу и вернулся обратно к своему факультету. Лидочка уже сидела на диване и горько плакала. Влад поймал себя на мысли, что хорошо Лидочка не наносит макияж, а то сейчас у нее бы на одну проблему стало больше.

Мишина кружилась вокруг Мармеладовой, как юла. Пыталась приобнять, успокоить. Но та ни в какую не соглашалась. Она была на гране срыва.

Наблюдая данную картину, Мурашов осознал одну важную вещь – он ужасно хотел есть. Наверное, чужое горе (хотя Лидочка убивалась по пустяку) вызывало в нем чувство лютого голода.